Геннадий Левицкий - Рим и Карфаген. Мир тесен для двоих

Ганнибал сломал все правила ведения войны – например, что войску не следует окружать вражеское войско, если врагов больше; что нельзя ослаблять центр собственного войска. Он с филигранной точностью рассчитал все моменты битвы, учел даже особенности римского характера, природные факторы, и Каннская битва по праву стала одной из самых известных в мировой истории. Каннскую битву пытались повторить многие полководцы в течение следующих двух тысячелетий, однако ни у кого не получилось так, как у Ганнибала.

После битвы Ганнибал «двинулся на Рим, не встречая сопротивления, и остановился на ближайших от города холмах» (Непот). «В Риме же, когда пришло известие о несчастии, некоторые оплакивали своих близких, называя их по именам, и с воплями ожидали, что они сами вот-вот будут взяты в плен, женщины с детьми молились в храмах, чтобы наконец прекратились эти несчастья для государства, магистраты жертвоприношениями и обетами старались умилостивить богов, умоляя их, если над государством за что-нибудь тяготеет их гнев, чтобы они удовлетворились происшедшим» (Аппиан). Римляне принесли даже необычные жертвы: «галла и его соплеменницу, грека и гречанку закопали живыми на Бычьем рынке» (Ливий).

После Каннской битвы Ганнибал уделил остаток дня и следующую ночь для отдыха себе и своему войску. Даже собирать трофеи на поле сражения карфагеняне вышли только на следующий день.

Такая медлительность пришлась не по нраву Магарбалу – начальнику конницы.

– Пойми, – обратился он к Ганнибалу, – что это сражение значит: через пять дней ты будешь пировать на Капитолии. Следуй дальше, а я с конницей поскачу вперед; пусть римляне узнают, что ты пришел, раньше, чем услышат, что ты идешь.

– Твоя мысль заманчива, и рвение твое достойно уважения, но время для них еще не пришло, – ответил сын Гамилькара начальнику конницы.

– Воистину, – сказал Магарбал, – боги не наделяют одного человека всеми талантами. Ганнибал, ты умеешь побеждать, но пользоваться победой не умеешь.

Вслед за Магарбалом многие историки – и древние, и современные – обвиняли Ганнибала в недальновидности. Тит Ливий пишет: «Все уверены в том, что однодневное промедление спасло и город, и всю державу».

Особенно легко судить полководцев спустя тысячелетия. А совершил ли Ганнибал ошибку? Заметим, что войско Ганнибала не было предназначено для осады и штурма городов. Основной ударной силой великого пунийца была конница, а она эффективно действовала на открытых пространствах, но не на тесных городских улочках. Раньше войско карфагенян, практически готовое к войне с Римом, осаждало несчастный Сагунт долгих восемь месяцев. А ведь Сагунт даже невозможно сравнить с Римом – мы едва ли знали бы о нем, если б с этого испанского города не началась 2-я Пуническая война.

Рим не был беззащитным городом даже после каннской катастрофы. Ганнибал не первый год воевал в Италии, и город обязан был подготовиться ко всем случайностям войны. Можно не сомневаться, что при попытке взять штурмом столицу на стены вышло бы все население: женщины и дети, старики и даже рабы (в трудные минуты прибегали к их помощи в обмен на свободу).

Допустим, Ганнибал взял бы Рим. Примерно так поступил Наполеон спустя две тысячи лет. Вместо того чтобы гоняться за армией Кутузова, французы захватили Москву. Чем это закончилось – известно каждому. Наполеон не устоял перед соблазном; Ганнибал сумел ему не поддаться, как ни велика была его ненависть к Риму. Ведь италийские союзники остались верными Риму и готовы были и дальше поставлять военные и материальные ресурсы своему патрону. Для Центральной и Южной Италии Ганнибал являлся врагом, страшным и беспощадным, с которым следовало бороться до конца. Покоренный Рим превращался для карфагенян в обычную западню.

Таким было настроение союзников до Канн.

Отколоть союзников от Рима либо их уничтожить, лишить Рим возможности пополнять армию, оставить его в одиночестве – такой виделась Ганнибалу первостепенная задача. Исполнится она, и Рим не придется даже завоевывать – он сам падет к ногам карфагенян.

«Канны обеспечили карфагенскому полководцу всемирно известную славу, – читаем в одном фундаментальном исследовании по истории Пунических войн, – но они же для него стали пирровой победой: принесли славу – и никаких выгод». Это не совсем так. После победы при Каннах и демонстрации силы у стен Рима Ганнибал двинулся в Самний. Город Компсы сдался ему без боя, а вслед за этим событием на сторону карфагенян перешли самнитские общины. Далее Ганнибал направился к Неаполю. Ему был нужен удобный приморский город для связи с внешним миром. Карфагенянам удалось выманить из города отряд всадников и почти полностью перебить его. Но и после этого, читаем мы у Ливия, осаждать Неаполь осторожный Ганнибал «не решился: его отпугнули стены, взять их было бы нелегко». Ганнибал прекрасно знал свое войско, знал, во что может обойтись ему осада хорошо укрепленного города.

От Неаполя Ганнибал направился в Кампанию – богатейшую италийскую область. Здесь его ждал большой успех: кампанцы «после каннского поражения стали пренебрегать даже властью римлян, которую прежде все-таки уважали». Появление Ганнибала помогло бывшему союзнику Рима сделать окончательный выбор. Послы от Капуи явились в лагерь карфагенян и заключили с ними мир на следующих условиях: «кампанский гражданин неподвластен карфагенскому военачальнику или должностному лицу; кампанский гражданин поступает в войско и несет те или иные обязанности только добровольно; Капуя сохраняет своих должностных лиц и свои законы». Договор с Ганнибалом кампанцы скрепили преступлением. Они захватили всех римских граждан, бывших в Капуе; заперли их в бане и топили ее до тех пор, пока римляне не задохнулись от жары и пара.

Предательство Капуи явилось страшным ударом для Рима. Кампания могла выставить целую армию – 30 тысяч пехотинцев и 4 тысячи конников. Переход на сторону Ганнибала второго по величине города на полуострове подтолкнул многие города и общины к союзу с карфагенянами. Брутийцы, апулийцы, часть самнитов и луканцев откололись от Рима.

Внушительная победа Ганнибала заставила враждебный ему карфагенский сенат пересмотреть свое отношение к войне в Италии. Было решено послать в помощь Ганнибалу 4 тысячи нумидийских всадников, 40 слонов и деньги.

Появились у Ганнибала и союзники за пределами Италии. Филипп V, царь Македонии, внимательно следил за борьбой между карфагенянами и римлянами. «Когда в третьем сражении, – пишет Ливий, – карфагеняне в третий раз оказались победителями, Филипп склонился к тем, кому счастье благоприятствовало, и отправил послов к Ганнибалу». По договору, македонский царь должен был переправиться в Италию с флотом (планировалось снарядить 200 кораблей) и опустошать морское побережье.