Меликсетов - История Китая

538

империи нового типа: «великой восточно-азиатской сферы сов­местного процветания». Новизна японской колониальной поли­тики заключалась, помимо ее идеологического оформления, в том, что, во-первых, колониальная периферия рассматривалась центром этой «сферы» — Японией — не только как аграрно-сы-рьевой придаток японского хозяйства, но и отчасти (в Южной Манчжурии и Северной Корее) как района: развития пром^тш-ленности, в том числе и тяжелой, строящейся на японские и местные капиталы. И, во-втор ^1х, колонизаторы стремились рас­ширить социальную опору своего господства в «сфере совмест­ного процветания» путем сотрудничества с буржуазными и мелкобуржуазными слоями под лозунгами паназиатизма. В годы войны японские захватчики попытались реализовать свои коло­ниальные планы на китайской земле, что существенно изменило характер социально-экономического развития некоторых райо­нов Китая.
Особое место в японских колониальн ^1х планах отводилось Маньчжурии, которая рассматривалась и как экономически наи­более важный район, и как образец «совместного процветания». Объяснялось это прежде всего тем, что этот район несказанно богат природными ресурсами, которых так недоставало в самой Японии, а также тем, что, по представлению захватчиков, здесь сложился уже прочный в политическом отношении колониаль­ный режим (марионеточная империя Маньчжоу-го).
Еще до начала войны в штабе Квантунской армии — факти­ческом хозяине этого района— захватчики разработали перспек­тивные планы экономического развития Маньчжурии, на осно­ве которых в начале 1937 г. был принят первый пятилетний план, а в 1941 — второй. П^аны предусматривали довольно быстрые темпы индустриализации, а для достижения этих целей — высо­кий уровень японских капиталовложений. И хотя эти планы не были полностью выполнены, ибо ход войны оказался не таким, как его себе представляли в Токио, их реализация изменила со­циально-экономический облик Маньчжурии. Связано это преж­де всего с высоким уровнем японских капиталовложений. С 1936 по 1945 г. японские капиталовложения в этом районе выросли с 2,8 млрд иен до 11,3 млрд, а с учетом вложений правительства Маньчжоу-го (которые мы вправе вслед за китайскими авторами отнести фактически к японским — Токио ими бесконтрольно распоряжался) даже до 24,2 млрд иен, а в ам. дол. — с 1404,1 млн до 5595,9 млн.
Огромный приток капиталовложений (вряд ли сопоставимый в то время с какой-либо другой колониальной страной) происходил

539

в основном за счет японского государства (около 70—80% всех вложений), что было связано с нежеланием японских монопо­лий (дзайбацу) и японских предпринимателей подвергнуть рис­ку свои капиталы, а также с низкой прибыльностью японских вложений в Маньчжурии (например, в 1941 г. — лучшем по конъюнктуре во время войны — японские компании в Маньч­журии получили только 2,5% прибыли на свой капитал). При этом имел место реальный ввоз капитала, вещественная форма кото­рого была связана прежде всего с реализацией планов индуст­риализации Маньчжурии, т.е. в значительной мере ввозилось промышленное и транспортное оборудование. Характерно, что Маньчжурия, имевшая до 1932 г. в течение многих лет значитель­ный положительный торговый баланс в торговле с Японией, после 1932 г., т.е. после того как начался переход к промыш­ленной стадии колониальной эксплуатации, стала значительно больше ввозить из Японии и стран ненового блока, чем вывозить туда. Причем отрицательное сальдо торгового баланса довольно точно коррелировалось с ростом уровня японских капиталовло­жений в Маньчжурии.
Еще накануне войны штаб Квантунской армии, отказавшись от прямого военного контроля за экономикой, предпринял не­которую реорганизацию японского хозяйственного аппарата в Маньчжурии с целью интенсификации экономического строи­тельства. В течение долгого времени главным «хозяином» эконо­мической жизни Маньчжурии б^ьла японская Компания Южно­маньчжурской железной дороги (по-японски сокращенно «Ман-тецу»), контролировавшая не только железные дороги, но и всю крупную промышленность. В конце 1937 г. японцами была со­здана Компания промышленного развития Маньчжурии (по-япон­ски сокращенно «Мангё»), капитал которой б^1л образован из взносов марионеточных властей и японской финансовой груп­пировки Аюкавы. «Мангё» стала держательской компанией, ко­торой были переданы все предприятия тяжелой промышленности (кроме Фушуньских копей), прежде контролировавшиеся «Ман-тецу». Новая компания, используя предоставленные ей капиталы для создания военно-промышленной базы, субсидировала созда­ние новых промышленных компаний и расширение старых: ме­таллургической компании в Дуньбяньдао на границе с Кореей, горно-металлургических комплексов в Аньшане и Бэньсиху, са­молетостроительной компании, компании специальных сталей и многих других. К концу 1941 г. «Мангё» уже держала контрольные пакеты 32 крупнейших промышленных компаний. Кроме того, японские власти способствовали созданию еще нескольких десят-

540

ков привилегированных компаний, основанных прежде всего на японские частные и государственные средства, фактически охва­тивших своим контролем остальные отрасли хозяйства. Все эти ком­пании стремились привлечь также и частный китайский капитал.
Хозяйственная активность японских захватчиков, стремивших­ся превратить Маньчжурию в свою военно-промышленную базу, принципиально изменила экономический облик этой части Ки­тая, причем экономические процессы, наметившиеся еще в пред­военное время, в годы войны ускорились и углубились.
Прежде всего дальнейшее развитие получила тяжелая про­мышленность. Добыча угля и железной руды утроилась, а вы­плавка чугуна и стали возросли в пять раз, быстро развивалась цветная металлургия. Особенно большое развитие получило машиностроение: значительно расширился выпуск промышлен­ного оборудования и станков, увеличилось производство локо­мотивов и автомобилей. Естественно, что захватчики особое вни­мание уделили производству различных видов вооружения и боеприпасов, в том числе производству такого сложного воору­жения, как самолеты и танки. В ином положении находились отрасли, производившие потребительские товары — большие японские капиталовложения сюда не поступали. Исключение со­ставляли текстильная и бумажная промышленности, в которых была заинтересована японская армия и которые поэтому значи­тельно выросли в этот период.
В годы войны продолжалась и политика интенсификации сельс­кого хозяйства Маньчжурии, его дальнейшего подчинения интере­сам оккупантов. Выразилось это прежде всего в его продолжающей­ся диверсификации, расширении посевов технических культур, в росте производства которых японцы были особенно заинтересо­ваны. Так, за годы войны производство хлопка удвоилось, а са­харной свеклы выросло даже в десять раз. За счет китайского кре­стьянства Маньчжурии снабжалась оккупационная армия, в зна­чительных количествах продовольствие и сельскохозяйственное сырье вывозилось в Японию. Постепенно все сельскохозяйствен­ное производство было поставлено под строгий японский конт­роль. Колонизаторы устанавливали номенклатуру и размеры по­севов, а урожай фактически забирали на основах контрактации. Крестьянство постепенно теряло заинтересованность в увеличе­нии производства.
Китайская буржуазия Маньчжурии в годы войны не саботи­ровала экономические мероприятия японских властей, стремясь получить свою долю от значительных военных доходов. Возросли ее вложения в смешанные предприятия и особенно в средний и