Меликсетов - История Китая

541

мелкий бизнес. В «обмен» на возможность относительно быст­рого развития китайская буржуазия вела здесь себя лояльно по отношению к колонизаторам, расширяя и укрепляя тем самым их социальную базу.
Итогом 14-летнего японского хозяйничанья в Маньчжурии бы­ло принципиальное изменение социально-экономической струк­туры этой части Китая. Из отсталой аграрной окраины Маньч­журия превратилась в индустриально-аграрный район с развитой инфраструктурой и преобладанием тяжелой промышленности. Это был первый (наряду с Кореей) в истории колониальной системы империализма пример развития колонии индустриаль­ного типа.
Маньчжурия стала действительно промышленной колонией, ибо основные экономические интересы захватчиков лежали именно в промышленной сфере. Маньчжурия была превращена в военно-промышленную базу японской агрессии. Но все индустриальное развитие Манчжурии носило колониальный характер, ибо оно определялось японскими интересами. Япония сохраняла полный контроль за всеми ресурсами этого района. Маньчжурская про­мышленная структура не стала органической частью китайского народного хозяйства.
В определенной мере используя маньчжурский опыт, Япо­ния пыталась реализовать свои колониалистские планы во вновь захваченных районах Китая. Наиболее прочные экономические позиции Япония имела в Северном Китае. По примеру компа­нии «Мантецу» здесь японцы организовали держательскую Ком­панию развития Северного Китая, которая весной 1944 г. конт­ролировала уже 34 компании различного хозяйственного профиля с общим капиталом в 1,4 млрд иен. Основные вложения при­ходились на транспорт, связь, портовое хозяйство (73%), на втором месте была горнодобывающая промышленность (9%), а вложения в обрабатывающую промышленность были небольши­ми. Кроме того, различными льготами оккупанты стремились привлечь сюда и частный японский капитал. Фактически за счет ограбления частного китайского капитала («покупка» предпри­ятий за бесценок, «смешанные» предприятия и т.п.) количест­во японских фирм здесь в годы войны утроилось. Однако в це­лом значительного реального ввоза японского капитала в Север­ный Китай не было (всего за годы войны ввезено сюда около 265 млн ам. дол.) и не проводилось сколько-нибудь значитель­ного промышленного строительства. В этом районе оккупанты прежде всего стремились создать условия для вывоза сырья, для интенсификации эксплуатации местных ресурсов.

542

Для эксплуатации оккупированн^хх районов бассейна Янцзы (прежде всего шанхайского промышленного района) японцы со­здали держательскую Компанию развития Центрального Китая, которая в 1944 г. контролировала 12 крупн^хх компаний с опла­ченным капиталом в 204 млн иен, охватывавших своей деятель­ностью весьма широкий круг предприятий: транспорт и связь, добычу угля и металлургию, автобусное сообщение и производ­ство газа, недвижимость и шелководство и т.п. В четыре раза выросло и количество частных японских фирм. Однако общие японские капиталовложения в этом районе за годы войны со­ставили всего 41 млн ам. дол., что свидетельствовало о нежела­нии японских властей, и тем более частных японских вкладчи­ков, рисковать значительными средствами в этом районе.
Под свой полный контроль японцы стремились взять не толь­ко промышленное производство и транспорт оккупированных районов, но и, естественно, кредитно-банковскую систему, со­здав с этой целью резервные банки, контролировавшие денеж­ный рынок. Уже в марте 1938 г. в Пекине был открыт Феде­ральный резервный банк (ФРБ), считавшийся формально китай­ским, причем половину оплаченного капитала внесли китайские коммерческие банки, а другую половину — марионеточные власти за счет средств, предоставленных японскими банками. Незначи­тельный оплаченный капитал банка (50 млн иен) и значительная денежная эмиссия привели к быстрому обесцениванию банкнотов ФРБ. В декабре 1940 г. марионеточное правительство Ван Цзин-вэя откр^хло в Шанхае Центральный резервный банк (ЦРБ). Так создавался банковский механизм, имевший китайскую вывеску, но фактически находившийся в руках Японии, который позво­лил захватчикам поставить под свой полный контроль всю бан-ковско-кредитную систему оккупированных районов. Однако же­лание японской военщины как можно быстрее и легче использо­вать материальные ресурсы захваченных районов привели к без­удержной эмиссии, не имевшей сколько-нибудь реального обес­печения, и, следовательно, к росту инфляции. К концу войны ее темпы оказались даже выше, чем в гоминьдановских районах Китая. Столь же стремительно росли и цены.
После того как схлынула первая волна грабежей со стороны японских захватчиков, оккупационные власти попытались не толь­ко взять под свой контроль экономическую жизнь, но и оживить промышленность и торговлю, наладить сотрудничество с китай­ской буржуазией, привлечь ее к экономическому строительству «сферы совместного процветания». Действительно, после паде­ния производства в первые два года войны начался процесс его

543

постепенного восстановления, а в 1939—1941 гг. и определенного роста, что было, в частности, связано с благоприятной внешне­экономической конъюнктурой в первые годы мировой войны. Растет добыча полезных ископаемых (например, угля в северном Китае в 2,5 раза), увеличивается производство и экспорт обраба­тывающей (особенно текстильной) промышленности шанхайс­кого района. Однако начало Тихоокеанской войны и последовав­шие за этим военные поражения японских агрессоров выявили авантюризм социально-экономической политики захватчиков. Повторить в этих районах Китая опыт маньчжурского сотрудни­чества, столь выгодного колонизаторам, не удалось. И это объяс­нялось не только ничтожным объемом японских капиталовложе­ний, не сравнимых с Маньчжурией, но и политикой колонизато­ров, стремившихся зачастую неэкономическими методами извлечь из хозяйства оккупированных районов значительные средства для войны. В этих условиях китайская буржуазия оккупированных райо­нов не получила существенных выгод от такого «совместного про­цветания» и поэтому не оказала политической поддержки захват­чикам. Более того, к концу войны ее нежелание сотрудничать с японцами усиливается, и это все более парализует японский тыл.
Несмотря на значительные отличия в социально-экономичес­ком развитии различных оккупированных японцами районов Китая, можно выделить вместе стем некоторые общие черты. Они могут быть сведены прежде всего к небывалой централиза­ции капиталов всего несколькими крупнейшими компаниями и банками, находившимися в руках японского государственно-мо­нополистического капитала. Если в Маньчжурии эта централиза­ция в основном соответствовала значительной концентрации про­изводства, то в других районах она существенно забегала вперед, отвечая интересам управления и усиления эксплуатации со сто­роны оккупантов.