Меликсетов - История Китая

550

политическую атмосферу гоминьдановского Китая. Концентрация национальных усилий с целью сопротивления японским агрес­сорам на время как бы отодвинула в сторону прежние полити­ческие разногласия и противоречия, создавая атмосферу обще­национального сплочения. Вот в такой обстановке проходил вес­ной 1938 г. в Ханькоу чрезв^хчайный конгресс Гоминьдана. Конгресс обсудил новую политическую ситуацию и принял Ма­нифест и Программу сопротивления и строительства страны. Манифест отразил определенные идеологические сдвиги пред­шествующего периода, а также политический опыт первого периода войны. Это б^]л весьма общий документ о целях и мето­дах гоминьдановской политики. Характерно, что в этом докумен­те заметен возрастающий интерес к суньятсеновским идеям, к суньятсеновской фразеологии. Основные положения Манифес­та, но в более сжатой форме изложены в Программе сопротивле­ния и строительства страны.
Несмотря на всю расплывчатость этих документов, они созда­вали определенные политические, идеологические и правовые предпосылки мобилизации нации на войну сопротивления. Все патриотические силы Китая с одобрением восприняли эти ре­шения конгресса. «Мы одобряем и поддерживаем политический курс нашей страны на период войны сопротивления, выражен­ный в Манифесте и Программе сопротивления страны, — гово­рилось в заявлении членов политбюро ЦК КПК Ван Мина, Бо Гу и Чжоу Эньлая. — Он совпадает с основн^тм направлением политической программы на период войны сопротивления, не­однократно провозглашавшейся ЦК КПК».
В соответствии с решением чрезвычайного конгресса 1 июля 1938 г. б^]л сформирован Национально-политический совет (НПС) — совещательн^тй орган при гоминьдановском правитель­стве. Большинство мест в нем занимали гоминьдановцы, но в его состав были приглашены также и негоминьдановские полити­ческие силы. КПК было направлено в НПС семь человек: Бо Гу, Ван Мин, Дун Биу, Дэн Инчао, Линь Цзухань, Мао Цзэдун, У Юйчжан. Создание НПС в таком составе отражало развитие но­вой политической ситуации, в которой фактически признавалась легальность КПК. Конечно, возможностей для легальной работы КПК в гоминьдановских районах было немного, но она стреми­лась их полностью использовать. Активно работало в Ухане, а за­тем в Чунцине представительство КПК. Большую роль в обеспе­чении связи Особого района с остальным Китаем играло пред­ставительство 8-й армии в г. Сиане. КПК получила возможность публиковать в гоминьдановской столице свою ежедневную газету

551

«Синьхуа жибао», а также другие издания. Не меньшее значение имели открывшиеся возможности для коммунистов и их сторон­ников использовать средства массовой информации гоминьданов-ских районов для патриотической пропаганды, для разоблачения национальных предателей, для критики многих направлений го-миньдановской политики. Хорошо использовала КПК и развер­нувшуюся политическую деятельность массовых патриотических организаций, профсоюзов, женских, студенческих организаций, быстро расширяя свое влияние среди политически активной массы городского населения. Главным идейно-политическим рычагом усиления влияния КПК в массах была концепция общенацио­нального сопротивления японской агрессии. КПК сумела плодо­творно использовать политическую атмосферу национального подъема, уже в первый период войны выдвинувшись как актив­нейшая патриотическая сила, как центр притяжения патриотов, которых не удовлетворяла гоминьдановская политика.
Расширение освобожденных районов, укрепление 8-й и Но­вой 4-й армий, рост популярности КПК в неоккупированных гоминьдановских районах — все это. постепенно усиливало анти­коммунистические настроения в Гоминьдане. В полной мере это сказалось уже на работе V пленума ЦИК Гоминьдана в январе 1939 г., который отверг предложения руководства КПК о поис­ках форм организационно-политического сближения участников единого фронта и даже принял резолюцию «О мерах по ограни­чению деятельности чуждых партий», направленную против воз­росшей активности коммунистов в гоминьдановских районах. В дальнейшем антикоммунистические тенденции в гоминьдановс-кой политике продолжали усиливаться, приводя подчас к таким острым столкновениям, как инцидент с Новой 4-й армией в на­чале 1941 г. Антикоммунизм вновь делается устойчивым компо­нентом гоминьдановской пропаганды и политики, не сумев, од­нако, приостановить возрастание авторитета КПК как националь­ной силы, предотвратить группировку вокруг КПК сторонников активной борьбы с японской агрессией. Причины этого не толь­ко в разработанной с помощью Коминтерна и осуществлявшей­ся в первые годы войны эффективной политике единого нацио­нального фронта антияпонской борьбы, но и в существенных идейно-политических сдвигах китайского общества, вызванных в первую очередь социально-политической трансформацией Го­миньдана.
В «нанкинское десятилетие» Гоминьдан рекрутировался прежде всего за счет новых (гоминьдановских) милитаристов и буржуаз­ных и мелкобуржуазных слоев наиболее экономически развитых

552

приморских провинций. Война и японская оккупация разорвали связи Гоминьдана с приморской (прежде всего шанхайской) буржуазией, подорвали политическое влияние крупной буржуа­зии вообще. В годы войны Гоминьдан правил районами с нераз­витыми капиталистическими отношениями, где буржуазия была крайне слаба. Гоминьдан как бы терял реальные политические связи с крупной буржуазией. Однако сужение социальной базы Гоминьдана б^зло не только результатом «географии» военного времени, но и результатом социально-экономической политики Гоминьдана в годы войны, которая была направлена на всемер­ное огосударствление хозяйства, что не могли, конечно, под­держивать буржуазные круги.
В годы войны все явственнее выделяется основная опора го-миньдановского режима — партийная, гражданская и военная бюрократия. Если в предвоенн^те год^: она в определенной мере формировалась за счет буржуазии и буржуазной интеллигенции, то теперь здесь, в отсталых окраинных районах, ее почти един­ственным источником пополнения остаются землевладельческо-шэньшийские крути — этот традиционный поставщик бюрокра­тов на протяжении многих веков. Однако это изменение не пре­вратило Гоминьдан в организацию, выражавшую специфические интересы крупных землевладельцев. Гоминьдан по-прежнему ос­тавался весьма противоречивой в социально-политическом от­ношении организацией.
С одной стороны, национально-освободительная война, осо­бенно ее первый период, привела к расширению социальной базы Гоминьдана как политического руководителя борьбы против япон­ской агрессии. Гоминьдан как бы возвращался к временам Нацио­нальной революции 1925—1927 гг., когда он был широким обще­национальным объединением, по сути социально-политической коалицией, широту которой Гоминьдан и в «нанкинское десяти­летие» п^гтался, но не сумел сохранить. С другой сторон^:, в год^: войны ускоряются процессы элитарного обособления бюрокра­тической верхушки Гоминьдана, начавшиеся еще на предшеству­ющем историческом этапе и детерминированные всей логикой развития гоминьдановской государственности. В идеологии и по­литике этой гоминьдановской элиты на первый план выходят интересы самой бюрократии, постепенно сраставшейся с неко­торыми группами буржуазии, вливавшимися в государственный хозяйственный аппарат. Эта бюрократия все больше отождествля­ет свои групповые интересы с интересами национального госу­дарства, все больше рассматривает хозяйственную деятельность государства как экономический фундамент своего политического