Меликсетов - История Китая

2^

разрешение китайских властей на строительство здесь складов для хранения товаров. Это положило начало колониальному владению Макао (Аомэнь) — по имени местечка, где были заложены пер­вые сооружения фактории.
Португальский форпост находился под пристальным контро­лем китайских властей, а сами португальцы полностью подчиня­лись цинским чиновникам и не обладали какими-либо исключи­тельными правами. Около столетия Макао сохранял значение важ­нейшего пункта иностранной торговли в Китае и лишь со второй половины XVII в. в результате проникновения в страну голланд­цев и англичан утратил его.
На протяжении первых десятилетий XVII в. попытки устано­вить дипломатические и торговые отношения с Китаем были предприняты и голландской Ост-Индской компанией. В первой половине XVII в. голландцы обосновались на Тайване. Это было время внутренней смуты и войны в Китае, и императорские вла­сти не препятствовали голландцам.
Тайваньцы, вынужденные платить тяжелые налоги, сопротив­лялись правлению чужеземцев, которым пришлось подавить не­сколько антиголландских выступлений. В 60-е гг. XVII в. голланд­цы были изгнаны с Тайваня Чжэн Чэнгуном. Таким образом они потеряли базу, весьма удобную для военного и экономического проникновения в Китай. Тем не менее именно голландские куп­цы во второй половине XVII в. имели наилучшие отношения с китайской империей по сравнению с другими европейцами. Цин-ские императоры благоволили к ним, поскольку именно голланд­цы оказали маньчжурам весьма существенную помощь в покоре­нии Китая, предоставив в их распоряжение военных специалис­тов, в первую очередь артиллеристов. Голландцы были также единственными из европейцев, кто согласился соблюдать прави­ла этикета, принятые при цинском дворе.
Однако использовать в полной мере возможности экономи­ческих связей с Китаем голландцы не смогли, поскольку в XVIII в. в мировой торговле их серьезно потеснили англичане. В конце XVII в. в пригороде Гуанчжоу англичане основали одну из пер­вых факторий в континентальном Китае, ставшую в первые де­сятилетия XIX в. основным пунктом распространения английс­ких товаров. Недовольство коммерческих кругов Запада вызвало то, что с середины XVIII в. огромный китайский рынок был за­крыт для европейских коммерсантов. В 1757 г. цинский двор, стре­мясь оградить страну от иностранного проникновения, поставил под запрет всю торговлю вдоль китайского побережья, за исклю­чением района Гуанчжоу. В этой ситуации правящие круги Англии

278

и других европейских держав склонялись к принятию решитель­ных шагов для открытия китайского рынка. К этому правительства европейских стран подталкивали требования, выдвигавшиеся пред­принимательскими кругами, заинтересованными в превращении Китая в рынок для сбыта продукции европейской капиталисти­ческой промышленности. Был и еще один важный мотив, лежав­ший, в частности, в основе английской политики. К началу XIX в. Англия имела весьма значительный дефицит в торговле с Кита­ем, что побуждало ее особенно энергично настаивать на допуще­нии английских товаров на китайский рынок.
Период экономического расцвета и сравнительной стабиль­ности в социальных отношениях китайского общества продол­жался до последней четверти XVIII в. С этого времени становятся очевидными приметы кризиса империи и нарастания социаль­ной напряженности в обществе. Во многом эти явления были ре­зультатом завоеваний, осуществлявшихся маньчжурами на всем протяжении XVIII в. Военные походы, охрана новых границ, по­давление восстаний покоренного населения — все это требовало огромных затрат. Подчинение одной лишь Центральной Азии обо­шлось империи в сумму, равную всем доходам государства за два года, а средства, необходимые для охраны границ, ежегодно со­ставляли до трети всех налоговых поступлений в казну. Разумеет­ся, мобилизовать эти ресурсы можно было лишь за счет увеличе­ния общего налогового бремени. Поскольку поземельный налог должен был оставаться стабильным, это достигалось путем роста дополнительных сборов. Усиление государственной эксплуатации сопровождалось ужесточением рентных притязаний землевладель­ческой части деревни, стремившейся разделить бремя государ­ственных налогов с арендаторами.
Признаки династийного кризиса, переживаемого цинской дер­жавой, проявились и в разложении государственного аппарата, в распространении коррупции, охватившей значительные слои чиновничества. Так, например, Хэ Шэнь — фаворит императора Цяньлуна (1736—1796), в течение 20 лет один из наиболее при­ближенных к императору сановников, сосредоточил в своих ру­ках ряд важнейших государственных постов. С приходом к власти нового императора Хэ Шэнь был обвинен в казнокрадстве и дру­гих злоупотреблениях и приговорен к смертной казни. Принадле­жавшее ему имущество, конфискованное и возвращенное в каз­ну, превосходило ценности императорского двора, а общая его стоимость равнялась государственным доходам за восемь лет. Та­ким образом, только одним этим всесильным министром было украдено больше, чем потрачено на присоединение Синьцзяна.

279

По признанию цензоров, обязанных бороться против злоупо­треблений, чиновники присваивали обычно более половины сумм, выделенных государством на проведение ирригационных работ. Так было, в частности, во время строительства на Хуанхэ в 1820 г., когда из средств, предназначенных государством для по­чинки дамб и других ирригационных сооружений, ими было при­своено 60%. Еще один пример злоупотреблений чиновничества — установившаяся система сбора налога, предназначенного для фи­нансирования отправки риса из бассейна Янцзы в Пекин. Реально величина этого налога в четыре раза перекрывала официально ус­тановленную ставку, при этом три четверти общей суммы шло в карман местного чиновничества.
Определенную роль в обострении династийного кризиса сыг­рал и рост народонаселения, не сопровождавшийся значитель­ным ростом посевных площадей. Дефицит земель в расчете на душу населения приводил к росту цен на них, ухудшению усло­вий аренды. Это сопровождалось увеличением ростовщической эксплуатации со стороны землевладельцев. Усилия властей по орга­низации переселения в районы, где оставались свободные земли, и по обработке незанятых земель в глубинных китайских провин­циях не давали ощутимого результата, поскольку все сколько-ни­будь приспособленные для традиционных китайских форм земле­делия районы были освоены. Присоединение к Китаю огромных пространств в Центральной Азии не могло решить проблемы аг­рарного перенаселения в Китае, поскольку в состав империи вошли главным образом пустыни и полупустыни.
Все эти обстоятельства вели к росту социальной дифференциа­ции в общине, имели своим следствием увеличение слоя дере­венских низов, пополнявших ряды безземельных, пауперов, бат­раков. Нередко сельский и городской люд без определенных за­нятий пополнял ряды разбойников. В последней трети XVIII в. сельский бандитизм стал настолько распространенным, что вок­руг зажиточных деревень, в особенности в южных провинциях Китая, стали воздвигать оборонительные укрепления. Эти кри­зисные явления вызывали сопротивление общественных низов, проявившееся в ряде народных восстаний на рубеже XVIII—XIX вв.
В цинский период истории Китая организаторами народного сопротивления продолжали оставаться религиозные секты и тай­ные общества. В отличие от религиозных сект тайные общества ставили своей целью главным образом подготовку и осуществле­ние антиправительственных восстаний. Вера в изначальное ра­венство людей, уравнение бедных и богатых, проповедь взаимо­помощи, пропаганда наступления новой, счастливой эры, что связывалось с приходом земного воплощения будды Майтрейи,