Мирослав Морозов - Воздушная битва за Севастополь 1941—1942

После этого в воздухе над Севастополем ненадолго уста­новилось относительное затишье. По ночам и иногда днем со­ветские бомбардировщики и летающие лодки бомбили не­мецкие аэродромы, населенные пункты и колонны войск на дорогах. Осуществлялось это по-прежнему мизерным соста­вом сил, так что говорить о каком-либо эффекте не приходит­ся. Немцы сосредоточили усилия своей немногочисленной авиации на керченском направлении, где они коротким, но сильным ударом 15—18 января вернули себе обладание Феодосией. В этот период непосредственно в Крыму, кроме эскадрильи ближних разведчиков 3(Н)/11, базировалась только истребительная группа III/JG77 и группы пикирующих бомбардировщиков II и III/StG77, впрочем, и они с 20-х чисел января были переброшены в район Харькова для ликвидации очередного советского прорыва. Назад в Сарабуз вернулась только третья группа, но не раньше окончания первой декады февраля. С 30 января на крымский аэродром Саки (20 км от Евпатории и 60 км от Севастополя) начала базироваться бом­бардировочная группа I/KG100 и примерно в то же время тор­педоносная эскадрилья 6/KG26. Эти подразделения, специа­лизировавшиеся на ведении войны на море (подробнее о действиях немецкой авиации на советских морских коммуни­кациях мы расскажем в следующей главе), временно исполь­зовались как обычные бомбардировщики. Из материалов штаба «Fliegerfuhrer Sud», возглавившего с 18 февраля немец­кую авиацию, действовавшую в Крыму, известно, что одним из основных моментов, сдерживавших использование авиа­ции в этот период, являлось плохое состояние аэродромов, отсутствие на них технических средств для обеспечения ноч­ных полетов и обслуживания самолетов при низких темпера­турах, а также отсутствие запасов боеприпасов нужных ка­либров. Плохое состояние железнодорожного и автомобиль­ного транспорта, имевшегося в распоряжении 11–й армии в Крыму, в течение нескольких месяцев не позволяло увеличить состав действовавшей здесь авиагруппировки. В результате бомбардировочные группы I, III/KG27 и II, III/KG51, регулярно привлекавшиеся к боевым действиям в районе Керчи, продол­жали базироваться на аэродромы Кировограда, Запорожья, Ни­колаева и Херсона, преодолевая на пути к цели от 300 до 470 км. На Николаев также базировалась дальнеразведывательная эскадрилья 4(F)/122. К этому следует добавить, что по состоя­нию на январь 1942 г. в среднем в исправном состоянии нахо­дилось всего 40% от числа действовавших на Восточном фронте самолетов люфтваффе — такова была плата за сверх­напряжение летних месяцев и неготовность к русской зиме.

С учетом всего вышеизложенного командующий 4-м воз­душным флотом генерал-полковник А. Лёр не мог позволить себе отвлекать сколько-нибудь значительные силы для дейст­вий на второстепенных направлениях, а именно таким для не­мецкой стороны в этот период и являлся Севастополь. Совет­ский анализ деятельности авиации противника говорил о том, что он в этот период ограничивался только беспокоящими на­летами отдельных бомбардировщиков с больших высот, что в большинстве случаев, по-видимому, являлось бомбометани­ем по запасной цели, когда основная цель оказывалась за­крыта облачностью. Немецкие истребители над территорией СОРа вообще не показывались, опасаясь зенитного огня. Лишь в дни активизации наземных войск, что неизбежно влек­ло за собой активизацию авиагруппы СОРа, они пытались патрулировать в районе линии фронта, атакуя машины, отде­лившиеся от общего строя или поврежденные зенитным ог­нем. Впрочем, даже такое случалось нечасто. Насколько уда­лось установить путем двустороннего анализа документов, самолеты Севастопольской авиагруппы между 6 января и 5 марта 1942 г. не приняли участия ни в одном воздушном бою с истребителями врага. Косвенно это подтверждает и один из пилотов группы III/JG77 лейтенант Гюнтер Белинг (Guenter Behling). Он так впоследствии вспоминал тот период:

«На задание мы вылетали, как правило, парой или звеном. Русские самолеты встречались нам редко, но при этом зенитная артиллерия в городе и порте была чрезвычайно сильна! Пока мы совершали развороты над городом, вокруг нас возникали гус­тые черные облака от разрывов зенитных снарядов. Но нам везло, так как они редко попадали, и, чтобы у нас были потери в это время, я не помню. Это делало нас легкомысленными — смертельная опасность, исходившая от этих разрывов, как-то не замечалась. И мы привыкли к этому чувству страха».

К этому необходимо добавить, что как минимум одна пара советских истребителей постоянно находилась в воздухе, но не над линией фронта, где предпочитали рыскать немецкие «охотники», а над портом, куда «мессершмитты» тогда пред­почитали не залетать.

В отсутствие воздушных боев на первое место среди при­чин потерь у авиагруппы СОРа вышли небоевые причины, что обусловливалось как сложными метеоусловиями, характер­ными для этого времени года, большим количеством ночных взлетов и посадок, так и техническим износом устаревших машин. Так, 21 января при ночном взлете зацепился за мачту и разбился МБР-2. Весь экипаж во главе с летчиком Беловым погиб. Спустя два дня из-за отказа материальной части при­землились вне аэродромов И-153 и И-15бис, оба оказались разбиты. 19 февраля, попав колесом в воронку от артилле­рийского снаряда, зацепился за стену капонира и разбился взлетавший И-16. 22-го с задания по сопровождению бом­бардировщиков, летавших на аэродром Саки, не вернулся «як», пилотировавшийся ст. лейтенантом Николаем Шилки­ным. По докладам остальных экипажей, над целью самолеты встретил лишь слабый зенитный огонь, а «мессершмитты» в воздухе вообще не показывались, так что причиной потери признали отказ матчасти.

В качестве пополнения авиагруппа получала лишь отдель­ные самолеты. Так, в период с 22 февраля по 22 марта ее со­став пополнился тремя СБ, одним «яком» и тремя МБР, с 22 марта по 22 апреля — одним Пе-2, двумя СБ и «яком». Доста­точно сказать, что количество эскадрилий в авиагруппе с кон­ца декабря 1941 г. до начала мая 1942 г. оставалось неизмен­ным. Роль ее штаба выполняла находившаяся в Севастополе рабочая группа штаба ВВС ЧФ, действиями которой руководил сам командующий ВВС ЧФ генерал-майор авиации Н. А. Ост­ряков. Несколько позднее сюда перебазировался и сам штаб, который находился в Севастополе с начала февраля до по­следних чисел мая 1942 г. Получая задачи от штаба Примор­ской армии и Военного совета СОРа, штабные операторы ежедневно планировали боевые действия на следующий день, указывая, какое количество вылетов должно произво­диться для решения каждой конкретной задачи. Внутри себя авиагруппа по-прежнему делилась на сухопутную и морскую группы. Штабом сухопутной являлся штаб 8-го иап ВВС ЧФ (командир — подполковник К. И. Юмашев; с 3 апреля преоб­разован в 6-й гвардейский иап). Именно он отвечал за рас­пределение полетов между летчиками и за боеготовность са­молетов части. Полк состоял из 1–й эскадрильи на «яках» (ст. лей­тенант М. В. Авдеев), 2-й на «чайках» (капитан П. С. Пономарев) и 3-й на «ишачках» (капитаны К. Д. Денисов, затем А. И. Коро­бицын), кроме того, в непосредственном подчинении Юма­шева находились 2-я эскадрилья 7-го иап на «мигах» (майор Д. Кудымов) и 3-я эскадрилья 3-го иап на И-15бис (капитан Ф. Ко­жевников). Этому же штабу подчинялся 18-й шап (командир полковник A. M. Морозов; фактически полк состоял из одной 2-й эскадрильи, которой командовал майор А. А. Губрий) и бомбардировочная авиагруппа (БАГ) майора И. И. Морковки­на. Последняя была создана еще 6 декабря в составе трех ДБ-3 2-го мтап (с 3 апреля 1942 г. — 5-го гвардейского мтап) и де­сяти Пе-2 из 5-й эскадрильи 40-го бап. К началу февраля в ее составе числилось два ДБ-3 и восемь Пе-2, подавляющее большинство которых пережило уже не один ремонт. Устали и летчики. С момента формирования БАГ и до 9 февраля «пеш­ки» совершили 375 вылетов, сбросив на противника около 2,8 тысячи бомб весом около 320 т. Менее многочисленные ДБ-3 совершили 70 вылетов и сбросили около 85 тонн боевой на­грузки. По докладам, пилоты БАГ уничтожили 23 танка и бро­немашины, более 300 автомобилей, 8 артиллерийских и 35 минометных батарей, 22 самолета на аэродромах и два в воз­душных боях. Прилетевшие им на смену 9—10 февраля но­вые бомбардировщики и экипажи — а их было шесть на ДБ-3 (часть 1–й эскадрильи 2-го мтап) и десять на Пе-2 (1–я эскад­рилья 40-го бап) — полностью сменили старую группу, но сра­зу продемонстрировали, что ни в чем не уступают предшест­венникам по ювелирности выполнения боевой работы. Но их в Севастополе было всего 16, что намного уступало как числен­ности бомбардировщиков в «Fliegerfuhrer Sud», так и числу по­тенциальных целей. Современные истребители, штурмовики и бомбардировщики по-прежнему базировались на аэродро­ме Херсонесский маяк, который к этому времени был значи­тельно расширен и оборудован укрытиями, так называемыми капонирами. Последние представляли собой земляные насы­пи вокруг места стоянки каждого самолета, в которых имелись въездные ворота. Роль ворот и крыши играли натянутые мас­кировочные сети. Такие насыпи надежно защищали самолет от осколков, но естественно, не могли спасти от прямого по­падания бомбы или снаряда. Истребители старых типов бази­ровались на аэродроме Куликово поле на юго-восточной ок­раине города. Одновременно велось строительство третьего аэродрома — Юхарина балка (между западной окраиной горо­да и мысом Херсонес), однако оно завершилось только к 25 мая.