Александр Островский - Солженицын – прощание с мифом

То, что на «райские острова» попал А.И.Солженицын можно было бы объяснить случайностью, труднее объяснить случайностью появление вслед за ним на этих же «островах» и Н.Д.Виткевича. Еще более удивительно, что они оба оказались в Москве, причем в одной и той же «шарашке», в одно и тоже время.

Можно было бы ожидать, что, встретившись, Александр Исаевич и Николай Дмитриевич прежде всего обменяются сведениями о том, как они оказались за колючей проволокой. Однако увидившись после длительной разлуки, они ни словом не обмолвились о причинах и обстоятельствах их арестов. Более того, если верить Н.Д.Виткевичу, на эту тему они вообще не говорили ни в шарашке, ни после выхода на волю. Никогда (22).

«В…первую зиму шарашки – 1947-1948 – читаем мы в воспоминаниях Л.З.Копелева, – арестанты размещались в двух комнатах на третьем этаже…На втором этаже основные лаборатории» (23)

«В закрытом НИИ связи, – вспоминал Николай Дмитриевич, – я работал в вакуумной лаборатории, изготавливал первые отечественные кинескопы для телевизоров. Через коридор в акустической лаборатории работал Солженицын, изучая особенности звуков при прохождении теле- и радиоканалов» (24).

К этим словам необходимо сделать небольшое уточнение. Первоначально А.И.Солженицыну была доверена техническая библиотека, но «зимой 48-49 гг., – писал Л.З.Копелев, – шарашку передали новому хозяину – МГБ. Начальником стал Антон Михайлович В» (25). Произошли кадровые перестановки и только после этого Александра Исаевича перевели из библиотеки в акустическую бригаду (26).

Акустическую бригаду в то время возглавлял инженер-экономист Александр Михайлович П. (27). По свидетельству Л.З.Копелева, несколько позднее бригада «была включена в новосозданную акустическую лабораторию, начальником которой стал Абрам Менделевич Т. – он же помощник начальника Института по научной части» (28).

«Абрам Менделевич Т.» – это, по всей видимости, Авраам Менделевич Трахтман (р.1918). Закончив в 1941 г. Московский электротехнический институт связи, он до 1950 г. работал в Центральном НИИ связи, а в 1950-1996 гг. – в НИИ-885 (с 1963 г. – это НИИ приборостроения, с 1990 г. – Российский НИИ космического приборостроения) (29).

В то время, как Александр Исаевич осваивался в шарашке, Наталья Алексеевна с осени 1945 г. училась в аспирантуре МГУ и регулярно посещала мужа как до его отъезда в Рыбинск, так и после возвращения из Загорска. В 1947 г. срок ее пребывания в аспирантуре подошел к концу, и хотя к этому времени она не только не завершила работу над диссертацией, но и была иногородней, ее оставили в университете (30). 23 июня 1948 г. она защитила кандидатскую диссертацию (31), но через год, 6 июня 1949 г., ее неожиданно уволили (32). Формально за то, что, уходя с работы, не закрыла окно и дверь в лаборатории. Через некоторое время этот приказ был отменен, и ей позволили уволиться по собственному желанию (33). Однако она вынуждена была оставить не только университет, но столицу (34). Причина этого, по свидетельству Натальи Алексеевны, заключалось в том, что только к лету 1949 г. отделу кадров университета стало известно, кто ее муж. Не помогло и оформление развода (35).

Покинув Москву, осенью 1949 г. Н.А.Решетовская стала доцентом Рязанского сельскохозяйственного института (36), а через некоторое время возглавила здесь кафедру химии (37). Обосновавшись на новом месте, она получила две комнаты в трехкомнатной коммунальной квартире в 1-м Касимовском переулке и перевезла сюда свою мать Марию Константиновну (38).

А пока Н.А.Решетовская улаживала свои дела, в марфинской шарашке произошло следующее событие. Как пишет Л.З.Копелев, «поздней осенью 1949 года» он был вызван к Антону Михайловичу, который ознакомил его с записью нескольких подслушанных органами госбезопасности телефонных разговоров. В ходе одного из них неизвестный сообщил в американское посольство, что в США направлен советский разведчик для получения сведений об атомной бомбе, и указал возможное место его встречи со своим американским партнером (39).

Для идентификации голоса этого неизвестного и установления его личности срочно была создана специальная секретная лаборатория, научным руководителем которой стал Л.З.Копелев. О том, как развивались события дальше, мы имеем две версии.

По одной из них, исходящей от Л.З.Копелева, «в первый же день» он познакомил с полученным им заданием А.И.Солженицына (40). «Солженицын, – вспоминал Лев Зиновьевич, – разделял мое отвращение к собеседнику американцев. Между собой мы называли его “сука”, “гад”, “блядь” и т.п.» (41). Установив общность взглядов в данном вопросе, Л.З.Копелев привлек Александра Исаевич к выполнению этого государственно важного и сверхсекретного задания (42). В результате на свет появились «два больших толстых тома», которые содержали «отчет о сличении голосов неизвестных А-1, А-2, А-3, А-4 (три разговора с посольством США и один с посольством Канады), неизвестного Б. (разговор с женой) с голосом подследственного Иванова», позволившем изобличить изменника (43).

А вот что писал А.И.Солженицын Сергею Николаевичу Никифорову, вместе с которым находился в Марфино: «Дорогой Сережа. Очень благодарен тебе за твою информацию о содержании двух толстых книг Копелева (“Утоли мои печали” и “Хранить вечно” – С.Н.). Я и не думал их читать : и по толщине, и по тому, что никак не предполагал найти в них что-нибудь разумное или душеполезное. Сейчас ты мне заменил чтение . Просто волосы дыбом становятся от этих высказываний, которые он сам и выкладывает. Значит, он посылал доносы через оперов – а как же иначе? Врет он, что я “увлеченно участвовал в его игре”. Дело было, как описано в “Круге” (имеется в виду роман «В круге первом» – А.О.): он открыл мне тайну, чтобы завлечь меня в его группу, а я отказался наотрез. Но у меня в тот самый момент сверкнуло, что это – потрясающий сюжет для романа, и я расспросил его о подробностях, сколько он мне сказал (Фамилии “Иванов” не назвал). Итак черноты его падения – я не знал до вот этого твоего письма . А обрисовал (в “Круге”) его – как твердолобого марксиста искреннего в убеждениях, а в отношениях к людям доброго. Ты, м ожет быть сообщишь мне главные страницы Копелева, на которых все это содержитс я? (Сообщил – С.Н.). Поссорились мы с ним осенью 1973. В 1983-85 обменялись несколькими письмами на Западе, и снова поссорились уже навсегда…Крепок жму руку. Солженицын. 4 февраля 1993 г .» (44).

Для того, чтобы понять это, необходимо учесть – в письме С.Н.Никифорову А.И.Солженицын кривил душой, будто бы только от него узнал, что Л.З. Копелев называл его своим соучастником по разоблачению «дипломата Иванова». Чтобы убедиться в этом откройте ту часть воспоминаний А.И.Солженицына «Зернышко», которая появилась на свет в 1987 г., т.е. за шесть лет до письма С.Н.Никифорову (45), и вы узнаете, что А.И.Солженицын и Л.З.Копелев поссорились в 1983-1985 гг. как раз из-за того, что последний предал огласке данный эпизод (46).