Владимир Янин - Очерки истории средневекового Новгорода

Приведенная надпись вышита почерком XIX в. [623], повторяя содержание утраченной древней вкладной «летописи». Исследователи не анализировали ее с точки зрения достоверности передачи утраченного текста и руководствуются ее указаниями при датировке самого вклада, относя его к 23 августа 1449 г.

Между тем по крайней мере две особенности этой надписи должны были бы с самого начала привлечь к себе внимание исследователей. Во-первых, 6957 году соответствует не седьмой, а двенадцатый индикт. Во-вторых, общий смысл надписи несет в себе отпечаток припоминания («Как был великии князь Дмитрии Юриевичь в Великом Новегороде.), а следовательно, и относительно более позднего времени, нежели прямо обозначенное в надписи. Опираясь только на первую особенность, нужно было бы в датировке предмета исходить из альтернативы: плащаница могла быть изготовлена в 6957 г., но она может датироваться и седьмым индиктом, которому не соответствует 6957 г.

Попытаемся рассмотреть обе эти возможности, соотнеся их прежде всего с событиями той эпохи. Известно, что после решительного поражения под Галичем Дмитрий Шемяка последние годы своей жизни провел в Новгороде и Новгородской земле. Однако галичское сражение произошло 27 января 1450 г. После взятия Галича Василий Темный «прииде на Москву на Масленои неделе, а Шемяка убежа к Новугороду Великому» [624]. Иными словами, 23 августа 1449 г. Шемяка в Новгороде еще не был, как не было в нем тогда и его семьи. Чтобы убедиться в этом, обратимся к более развернутому, нежели в Никоновской летописи, рассказу летописи Авраамки: «Князь великыи Василии Васильевич послал шурина своего князя Василья Ярославича изгонной ратью на Галичь, на великого князя Дмитрия Юрьевича; и то слышав князь великыи Дмитрии и выеха из города из Галича, и с княгинею и со своими бояри, и поеха к Новугороду, и приехавше на Вешеру, ту стал, и к архиепископу владыце Еуфимею и в Новгород от себе послал Ивана Яковлича, чтобы княгиню приняли и сына Ивана в честь, и въеха в осенине в Юрьев монастырь, и сам князь великыи Дмитрии Юрьевичь в Великом Новегороде не быв, пошед Галицю. А князь великыи Василии Васильевич, с своею силою и с тотары, пошол в Галиць противу брату своему князи Дмитрею Юрьевичю, и сошлися под городом под Галицем, и начаша соступатися и битися. И Бог пособи князю великому Василью Васильевичю, а князь великыи Дмитрьи побежал к Великому Новугороду. И приеха в Новъгород месяца априля в 2 день, в среду, на Вербьнои недели, и челова крест к Великому Новугороду» [625]. Никоновская летопись, не располагающая подробностями, касающимися новгородских переговоров Шемяки, описывает военные маршруты Василия Темного, непосредственно предшествующие галицкой битве: «Ходил князь великии на князя Дмитрия, хотя ити к Галичю и бысть ему весть, что пошол к Вологде; и князь великии поиде на Иледам да на Обнору, и прииде к нему весть, что опять воротился к Галичю, и князь великии воротился Обнорою на низ, да и Костромою вверх» [626]. Эти передвижения подтверждают, что после возвращения с Вишеры и до галичского поражения Шемяка в Новгороде не был.

В этот период он отправил в Новгород семью, которая пришла в Юрьев монастырь позднее 23 августа 1449 г.: «в осенине», т. е. не ранее сентября. П. Л. Гусев обратил внимание на это противоречие, но вышел из затруднения простейшим образом, предположив, что плащаница была заготовлена заранее в расчете на более ранний приезд. Вряд ли такое предположение можно считать убедительным.

Существует возможность заподозрить неправильность общепризнанной даты галичского сражения и попытаться перенести ее на 27 января 1449 г., что примирило бы летописные показания со свидетельством плащаницы. Подобные ошибки достаточно часто возникают из-за того, что разные летописные своды пользуются разными системами отсчета лет или разными календарными циклами: например, если в одном случае употреблялся мартовский, а в другом случае сентябрьский год. Однако здесь такая попытка окажется несостоятельной, вступив в противоречие со всем календарем событий, последовательно описанных в Никоновской летописи под 6956–6957 гг.

Под 6956 г. летопись рассказывает о костромском примирении Василия Темного и Шемяки, после которого Василий на Великий день пришел в Ростов, а «назавтрее празднова Благовещение в Ростове» [627]Поскольку Благовещение бывает 25 марта, Пасха в этом году падала на 24 марта, и это соответствует 1448 г. Далее следует рассказ о поставлении в 6957 г. митрополитом Ионы 15 декабря, что можно отнести только к 15 декабря 1448 г., а вслед за этим рассказывается о нападении Шемяки на Кострому в Великий день, т. е. 13 апреля 1449 г., о рождении у Василия Васильевича сына Бориса в июле и, наконец, об осенних событиях, предшествовавших галичскому сражению, которое, таким образом, никак не могло состояться в январе 1449 г. и действительно произошло годом позже.

Хронологический анализ событий 1449 г. – начала 1450 г. ведет к бесспорному выводу: дата Шемякиной плащаницы неверна в той ее части, которая обозначена годовым числом. Плащаницу невозможно датировать 1449 годом.

Обратимся теперь к индиктному числу. Седьмой индикт в середине XV в. соответствовал 6937, 6952 и 6967 гг. Первая дата отпадает: она приходится на 1429 г., а Дмитрий тогда еще не был женат; лишь к 1436 г. относится сообщение летописи о его в тот раз несостоявшейся свадьбе с Софьей Дмитриевной [628]. Отпадает и самая поздняя из этих трех дат, приходящаяся на 1459 г., когда Шемяки уже не было в живых (он умер в 1453 г.). Если в первоначальной легенде плащаницы присутствовала единственно возможная дата 6952 г., ее превращение в 6957 объяснить крайне просто: последняя цифра даты «В» легко могла превратиться в «З» при утрате нитей, составляющих вертикальную линию цифры «В». С другой стороны, если первоначально стояла известная нам дата 6957, ошибка в индиктном числе необъяснима. Никакие утраты шитья не могут превратить 12 («BI») в 7 («З») так, чтобы это осталось незамеченным. Возможны ли изготовление и вклад плащаницы в Юрьев монастырь перечисленными в ее надписи лицами в 6952 (1444) г.?

Рассмотрим события этого времени. Осенью 6950 (1441) г. Василий Васильевич «възверже нелюбие на князя Дмитреа Юрьевича Шемяку и поиде на него ко Углечю, и он побеже в Бежецкии Верх Новогородцкии. и потом же князь Дмитрии Юрьевич Шемяка, а с ним князь Александр Черторижскии, часа того пришли мало не к Москве; и помири их игумен Зиновеи Троецкои и любовь межи их сотвори. Тоя же зимы бояся князь Дмитреи Юрьевичь Шемяка великого князя Васильа Васильевичя и присла в Великии Новгород, чтобы их приняли на своеи воли; и Новгородци отвеща: «аще хощеши, княже, к нам ехати, и ты поеди, и мы тобе ради» [629]. Переговоры Шемяки с Новгородом, таким образом, относятся к началу 1442 г. После этого сообщения Дмитрий исчезает из поля зрения летописцев вплоть до 1445 г., когда он участвует в походе русских князей на Улу-Мухаммеда [630]. Где все эти годы находился Шемяка?