Виктор Суворов - ПРАВДА ВИКТОРА СУВОРОВА

Поэтому я молчал даже в тот момент, когда окончательно принял для себя решение самому сделать первый шаг. Если я вижу, что мой противник вскинул ружье, я не буду ждать, пока он нажмет на курок, а лучше сделаю это первым. Это было, сейчас я могу об этом сказать, тяжелейшим решением всей моей жизни. Такой шаг открывает дверь, за которой таится неизвестность, и только потомки будут знать точно, как это началось и что произошло.

Можно только заручиться своей совестью, верой в свой народ и в созданную своими руками военную мощь и, наконец, — то, что я раньше часто говорил, — просить господа бога благословить того, кто хочет и готов свято и жертвенно бороться за свое существование.

Утром 22 июня началась эта величайшая в мировой истории битва. С тех пор прошло чуть больше трех с половиной месяцев, и я могу сегодня сделать следующее заключение:

С того момента все шло по плану!

Даже в том случае, если одиночному солдату или целой части приходилось столкнуться с неожиданностями, — все это время руководство ни на секунду не теряло контроль над ситуацией. Напротив, до сегодняшнего дня каждая акция протекала так же согласно плану, как когда-то на востоке против Польши, затем против Норвегии и, наконец, против Запада и на Балканах.

И вот что еще я должен заявить: мы не ошиблись ни в правильности наших планов, ни в исторически неповторимом мужестве немецких солдат, — наконец, мы не ошиблись и в качестве нашего оружия! Мы не были разочарованы функционированием всей организации нашего фронта и покорения огромных внутренних пространств, и мы не обманулись в нашей Родине.

Однако в чем-то мы обманулись: мы не имели ни малейшего понятия о том, насколько гигантской была подготовка противника к нападению на Германию и Европу, о том, как невероятно велика была опасность, о том, что в этот раз мы были на волосок от уничтожения не только Германии, но и всей Европы. Сегодня я могу об этом сказать!

Я впервые говорю об этом, потому что сегодня уже могу сказать, что противник сломлен и никогда больше не оправится!

Там была сколочена такая сила, направленная против Европы, о которой, к сожалению, большинство не имело никакого представления, а многие не догадываются и по сей день. Это было бы вторым нашествием монголов под руководством нового Чингисхана.

За то, что эта опасность отведена, мы благодарны прежде всего мужеству, выносливости и жертвенности наших немецких солдат и тех, кто пошел на жертвы, маршируя с нами. Потому что впервые на нашем континенте произошло что-то вроде пробуждения Европы.

На Севере борется Финляндия — настоящий народ-герой. Он зачастую остается в одиночестве на своих широких просторах, надеясь только на свою силу, на свое мужество, героизм и упорство.

На Юге борется Румыния. Невероятно быстро оправилась она под руководством храброго и решительного человека после тяжелейшего кризиса, который только мог поразить какую-либо страну и народ.

Между ними — огромное пространство театра военных действий, от Белого моря до Черного. И на этом пространстве сражаются наши немецкие солдаты, и в их рядах, с ними вместе итальянцы, финны, венгры, румыны, словаки. Уже подходят хорваты, выступают в поход испанцы. Бельгийцы, голландцы, датчане, норвежцы, даже французы либо уже собираются на фронт, либо скоро будут собираться.

Ход этих уникальных событий в основном уже вам известен.

В наступление пошли три немецкие группы войск. Одна должна была прорваться в центр. Цель одного из двух флангов была атаковать Ленинград, другого — оккупировать Украину. И в основном эти первые задачи были решены.

Если противники во время этих сокрушительных, невиданных в мировой истории битв часто говорили: «Почему ничего не происходит?» — на самом деле все время что-то происходило. Именно потому, что что-то происходило, мы и не могли говорить.

Если бы я сегодня должен был бы стать английским премьер-министром, я бы тоже при таких обстоятельствах постоянно что-нибудь говорил бы — потому, что там ничего не происходит. В этом и заключается разница! Мои соотечественники, я должен сегодня, здесь, перед всем немецким народом это сказать: часто было просто невозможно что-либо говорить — не потому, что не хотелось воздать по достоинству непрекращающимся громадным успехам наших солдат, а потому, что мы не имели права заранее оповещать противника о ситуациях, о которых он, благодаря убожеству своей разведывательной службы, узнавал иногда днями, а иногда неделями позже.

Потому что я уже опубликовал это в сводке вермахта. Сводки вермахта — это правдивые сводки. Если какой-нибудь британский газетный олух заявляет, что это должно быть сначала подтверждено: сводки вермахта до сегодняшнего дня были достаточно подтверждены!

Нет никаких сомнений в том, что в Польше победили мы, а не Польша, хотя британская пресса утверждала иное.

Нет сомнений и в том, что в Норвегии победили мы, а не англичане. Нет сомнений, что Германия победила Францию, а не наоборот.

В конце концов, нет никаких сомнений в том, что в Бельгии и Голландии имели успех мы, а не англичане. И нет сомнений в том, что в Греции находимся мы, а не англичане или новозеландцы, и на Крите не они, а мы. Таким образом, сводки немецких вооруженных сил говорят правду, а не… (конец предложения тонет в громогласном ликовании тысяч людей).

И теперь на востоке то же самое. По версии англичан, в течение трех месяцев мы терпели там поражение за поражением. Но мы стоим в тысяче километров от нашей границы, мы стоим восточней Смоленска, мы стоим у Ленинграда и мы стоим на Черном море. Мы стоим у Крыма, а не русские на Рейне. Бели до сих пор советские постоянно побеждали, то получается, что они не сумели воспользоваться своими победами и после каждой победы немедленно отступали на 100 или 200 километров, возможно, чтобы заманить нас в глубь своей территории!

В остальном о масштабах этой борьбы говорят цифры

Среди вас много тех, кто участвовал еще в Первой мировой войне, и они знают, что такое брать пленных и одновременно захватывать 100 километров территории.

Число советских военнопленных выросло примерно до 2,5 миллиона.

Число захваченных или уничтоженных орудий — короче говоря, тех, что находятся у нас в распоряжении, — составляет уже 22 тысячи.

Число уничтоженных или захваченных, то есть находящихся в нашем распоряжении, танков составляет сейчас более 18 тысяч.

Число уничтоженных, разбитых и сбитых самолетов превышает 14,5 тысячи.

И позади наших войск лежит уже пространство по площади в два раза большее, чем была немецкая империя в тот момент, когда я получил власть в 1933 г., или в четыре раза большее, чем Англия.