Фрэнсис Гарт - Кларенс (Трилогия - 3)

Мчась по знакомой дороге, Кларенс под влиянием странной игры воображения не думал о своей цели, а предавался воспоминаниям о днях юности, полных надежд, когда он впервые ехал по этому пути. Девушка, которая тогда ждала его, стала теперь женой другого; женщина, которая тогда была ее опекуншей, - теперь его жена. Без терзаний он перенес уход девушки, а теперь из-за ее разоблачений ему придется пережить предательство собственной жены. Так вот она, награда за его юношеское доверие и преданность! Он рассмеялся горьким смехом. И, как продолжение все того же юношеского самообмана, явилась мысль, что благодаря этому он стал более мудрым и сильным.

Было уже совсем темно, когда он доскакал до верхнего поля - первой террасы ранчо Роблес. Среди зеленого моря весенних трав, словно призрачный остров, смутно виднелись белые стены касы. Здесь проселок соединялся с большой дорогой - отсюда она одна вела к дому. Кларенс знал, что никто не мог его опередить по пути из Фэр-Плейнс, но надо было принять меры, чтобы остаться незамеченным. Возле зарослей ивняка он сошел с коня, расседлал, разнуздал его и ударом риаты по крупу отправил галопом по направлению к табуну пасущихся мустангов. Затем, держась в тени полосы молодых дубков, он стал пробираться вдоль других продолговатых террас усадьбы, чтобы подойти к дому со стороны старого сада и кораля. Моросил дождь, и порывы ветра временами сгущали его в мутную, волнистую завесу, которая мешала видеть и облегчала его замысел. Он благополучно добрался до низкой кирпичной стены кораля; заглянув через нее, он, несмотря на темноту, заметил, что много лошадей было с чужими таврами, и даже узнал двух-трех из округа Санта-Инес. Под длинным навесом возле конюшен виднелись неясные очертания пролеток и бричек. В усадьбу съехались гости - Сюзи была права!

И все-таки, пока он стоял у стены старого сада, ожидая наступления ночи, на него снова нахлынули грустные воспоминания, и в них потонуло его нервное возбуждение. Вот отверстие в стене, где была старая решетка и где стояла миссис Пейтон в то утро, когда он собирался навсегда покинуть ранчо; здесь он впервые обнял ее и остался. Легкий поворот головы, мгновенная нерешительность, один взгляд ее томных глаз - вот к чему они привели. И вот он опять стоит у той же разрушенной решетки, а его дом, его земли, даже его имя используется обезумевшей коварной фанатичкой, и сам он крадется, как шпион, выслеживающий собственное бесчестье! С горькой улыбкой он снова взглянул на сад. Несколько темно-красных кастильских роз с мокрыми листьями сгибались и качались на ветру. Вот здесь в первое утро своего приезда он поцеловал Сюзи; внезапно в памяти всплыло благоухание ее розовых щек; он потянул к себе цветок и долго-долго вдыхал его аромат, пока не почувствовал слабость и не прислонился к стене. Потом опять улыбнулся, на этот раз со злорадством, - в том, что казалось ему цинизмом, уже зарождался смутный план мести!

Наконец стемнело, и можно было отважиться перейти через аллею, ведущую к входу, и пробраться к задней стене дома. Его первым естественным побуждением было открыто войти в парадную дверь, но его сменило острое искушение подслушать и незаметно выследить заговорщиков - обманутым всегда так соблазнительно стать свидетелями своего позора. Он знал, что одно объясняющее слово или жест, извинение, просьба или даже испуг жены способны смирить его гнев и разрушить его замысел. Прекрасно зная расположение дома и пользуясь тем, что гости чувствуют себя в полной безопасности, он имел возможность, находясь на темной лестничной площадке или на галерее, присутствовать на тайном совещании в патио - единственном месте, подходящем для такого многолюдного сборища. Отсутствие света в наружных окнах подтверждало, что собрание происходит именно там. И в уме Кларенса быстро возник план, как проникнуть в дом.

Пробравшись к задней стене касы, он стал осторожно огибать поросшую терновником стену, пока не дошел до широкого, похожего на печное отверстие окна, наполовину скрытого огромной плетью страстоцвета. Это было окно бывшего будуара миссис Пейтон. Через это окно он когда-то проник в дом, захваченный скваттерами; отсюда Сюзи подавала знак своему возлюбленному-испанцу, здесь сломал себе шею предполагаемый убийца судьи Пейтона. Но все эти воспоминания не остановили его, настало время действовать. Он знал, что со времени той трагедии будуар заброшен и пуст; слуги верили, что сюда приходит дух убийцы. Пробраться в комнату, цепляясь за страстоцвет, было нетрудно; внутренняя рама была открыта; шорох сухих листьев на голом полу, шум крыльев потревоженной птицы над самым ухом все это были признаки запустения, источник странных звуков, которые слышались здесь. Дверь в коридор была заперта легким засовом лишь для того, чтобы не хлопала на ветру. Отодвинув задвижку перочинным ножом, Кларенс заглянул в темный проход. Свет, пробивавшийся из-под двери слева, и шум голосов доказывали, что его предположение правильно и что собрание происходит на широких балконах, окружавших патио. Он знал, что эти балконы видны с узкой галереи, защищенной от солнца с помощью жалюзи. Он добрался туда незамеченный; к счастью, жалюзи были все еще спущены. Сквозь них он мог, оставаясь невидимым, наблюдать и слышать все происходящее.

Но даже в тот решительный момент первое, что его поразило, - это нелепый контраст между внешним видом собрания и важностью его цели. Может быть, он находился еще под влиянием детского представления о таинственных и мрачных заговорах, но на мгновение его даже смутил легкомысленный и праздничный вид сборища заговорщиков. Перед ними на столиках стояли графины и бокалы, почти все пили и курили. Всего здесь было человек пятнадцать-двадцать, некоторых он знал в лицо - это были ревностные сторонники Юга. Но, к его удивлению, там было и несколько известных северных демократов. В центре сидел пресловутый полковник Старботтл из Виргинии. Бодрый и моложавый, с безбородым, похожим на маску лицом, с внушительной и достойной осанкой человека средних лет, он один сохранял приличествующую случаю солидность, не лишенную, впрочем, некоторой аффектации.

Быстро оглядев заговорщиков, Кларенс сначала не заметил свою жену и на минуту почувствовал облегчение; но когда полковник Старботтл встал и изысканно-джентльменским и любезным движением повернулся направо, Кларенс увидел, что она сидит на другом конце балкона и что рядом с ней стоит мужчина, в котором он сразу узнал капитана Пинкни. Кровь прихлынула к его сердцу, но он сохранил хладнокровие и наблюдательность.

- Очень редко случается, - начал полковник Старботтл, приложив толстые пальцы к жабо своей сорочки, - чтобы политическое движение, подобное нашему, облагораживалось присутствием возвышенного, вдохновляющего и в то же время нежного существа - истинной Боадицеи*, я мог бы смело сказать - Жанны д'Арк, в лице нашей очаровательной хозяйки миссис Брант. Она не только оказывает нам честь своим гостеприимством, но и активно, с энтузиазмом участвует в нашем славном деле. Благодаря ее письмам и настойчивым просьбам мы сегодня сможем воспользоваться помощью и советами одного из самых выдающихся и влиятельных людей Южной Калифорнии судьи Бисуингера из Лос-Анжелоса. Я не имею чести быть лично знакомым с этим джентльменом; думаю, что не ошибусь, сказав, что незнакомы с ним, к сожалению, и другие присутствующие здесь джентльмены. Но одно его имя вселяет силу и надежду. Я мог бы добавить, что сама миссис Брант не знает судью Бисуингера, но благодаря пылу, поэтичности, обаянию и уму, который она проявила в своих письмах к нему, мы будем иметь честь увидеть его сегодня. Получено сообщение о его выезде; его можно ожидать с минуты на минуту.