Николай Зенькович - Тайны ушедшего века. Границы. Споры. Обиды

В 1952 году распределено на трудодни картофеля в 4,7 раза меньше, чем в 1940 году, при этом в 2500 колхозах (об этом уже тов. Зимяниным сказано), или в 47 процентов общего числа колхозников, совсем не распределяли картофеля на трудодни в 1952 году.

Вес каждого трудодня по картофелю в колхозах восточных областей, как вы слышали из постановления ЦК КПСС, также меньше по сравнению с 1940 годом.

Я думаю, что это является результатом того, что за последние годы плановые показатели, которые, как правило, не выполнялись в сельском хозяйстве, обычно не фигурировали в докладах при подведении итогов сельскохозяйственного года. Показывались небольшие сдвиги, а как выполняется государственный план по урожайности и по продуктивности, не говорили. Этим и объясняется то, что государственный план в сельском хозяйстве у нас еще не стал законом. За его срыв, за его невыполнение, особенно по урожайности, продуктивности, это значит по важнейшим качественным показателям, никто не отвечает, ни с кого не спрашивают.

Факты невыполнения этих важнейших плановых показателей мы не выносили на рассмотрение партийных пленумов. Я не знаю, чтобы кто-нибудь из членов Бюро ЦК КПБ за последние годы интересовался анализами результатов сельскохозяйственного производства по важнейшим показателям – урожайности, продуктивности, производительности труда, доходов колхозников, колхозов и т. д.

В последнее время даже на пленумах и Бюро ЦК эти вопросы не были предметом глубокого изучения. Где, если не на Бюро ЦК и пленумах ЦК, можно остро и всесторонне рассмотреть действительные процессы производства по всем деталям. Но нужно сказать прямо, что условий для этого на прошлых пленумах не было. ( Шум в зале, голоса: неправильно, неправильно.)

Я не понимаю. Я считаю, что кто находит неправильным и кто находит правильным, может одинаково выступить.

Г о л о с а. А где вы раньше были?

П р е д с е д а т е л ь с т в у ю щ и й. Товарищи, давайте вести пленум ЦК, как требуется, нельзя кричать. Необходимо вести пленум на высоком партийном уровне, если есть замечания – просите слово.

Ч е р н ы й. Я приведу два примера: когда мы говорим о росте животноводства по колхозам, мы никогда не упоминаем, что здесь доля механического роста за счет колхозов западных областей. Между тем мы совершенно не упоминаем о том, что мы еще отстаем от довоенного уровня по поголовью крупного рогатого скота по всем секторам.

Или вопрос удоев. На Бюро ЦК КПБ, когда слушали доклад Минского обкома партии, на этом заседании, в связи с тем, что был поднят вопрос о низкой удойности коров, тов. Патоличев сказал следующее и повторил это на пленуме ЦК, что у нас пониженный удой молока объясняется тем, что у нас растет общее количество коров. Такое объяснение по сути неправильное, тем более, учитывая, что удой у нас не превышал 700-750 литров на корову. Оно не мобилизует кадры, не вскрывает существенных причин понижения удоев.

Безусловно, что мы – Председатель Совета Министров и я, как его заместитель, обязаны были вносить такие вопросы на рассмотрение Совета Министров и Бюро ЦК. Особенно это могли сделать члены Бюро Центрального Комитета, которые больше имели для этого возможностей. Но я должен сказать, что из всего сказанного выше, я прихожу к таким выводам, что одной из причин, породивших все наши недостатки, было то, что ни Бюро Центрального Комитета, ни тов. Патоличев не создали надлежащих условий для более широкого развертывания критики недостатков.

Товарищ Маленков на ХIХ съезде партии говорил: «Критика снизу может расти и шириться только при таких условиях, когда каждый выступающий со здоровой критикой уверен, что он найдет в нашей организации поддержку. Необходимо, чтобы все наши руководители возглавили это дело и показали пример честных и добросовестных отношений к критике».

И вторая, с моей точки зрения, ошибка Бюро ЦК, которая привела к серьезным извращениям советской национальной политики, это недооценка уроков прошлого из истории нашей партии, нежелание изучать те исторические документы, которые издавались ЦК нашей партии по вопросам национальной политики вообще и в адрес специально Белоруссии и Компартии Белоруссии на отдельных исторических этапах ее развития.

Великая партия учит нас, что для того, чтобы поднимать народ на большие дела коммунистического строительства, необходимо быть в постоянной связи с народом, а это значит знать его историю, быт, культуру.

Это особенно должен был хорошо знать и помнить тов. Горбунов, который возглавляет идеологическую работу в республике, но он это забыл и сделал много ошибок. (Смех в зале. )

Ошибкой еще в работе ЦК и его первого секретаря тов. Патоличева является отсутствие коллегиальности, об этом говорил также тов. Зимянин в своем докладе».

Докладчик Зимянин, вышедший вслед за ним к трибуне Патоличев, а затем, глядя на них и все остальные ораторы делили свои выступления на две части – хозяйственно-экономическую и кадрово-национальную.

Если присланный Москвой в качестве нового начальника Зимянин делает доклад (неслыханное дело!) по-белорусски и требует от всех впредь разговаривать по-белорусски, критикуя коренные недостатки и ошибки в экономическом и национальном вопросах, если прежний начальник Патоличев признает допущенные в этих вопросах ошибки (правда, в экономическом – в меньшей степени), то многоопытные партийные функционеры сразу поняли, куда дуют московские ветры. Как только началось обсуждение доклада, многие произносили свои выступления по-белорусски, правда, в основном, на разговорном, причудливо смешивая белорусские слова с русскими. При этом демонстрировали прекрасную осведомленность о неблагополучии в хозяйственной деятельности, кадровом составе работников и тревожном состоянии национальной культуры.

В. Е. Лобанок, первый секретарь Полесского обкома КПБ:

– Разве не является крупнейшим упущением то, что мы в школьном строительстве шли на всемерное свертывание белорусских школ? Остается фактом, что в Мозыре белорусские школы есть только на окраинах, а в центре города нет ни одной белорусской школы. В значительной части белорусских школ (и не только в городах, но и в сельской местности) преподавание многих предметов проводится не на белорусском языке. И что же получается? Ученики разговаривают на белорусском языке, пользуются белорусскими учебниками, а учитель ведет урок на русском языке. Ясно, что при подготовке педагогических кадров не учитывается, что у нас белорусские школы, и не обратили внимание на то, чтобы будущие учителя овладевали, как следует, тем языком, на котором им необходимо будет вести преподавание в школах. Неправильной является линия Министерства просвещения БССР, которое допустило, что в русских школах БССР нет экзаменов по белорусскому языку и литературе. Необходимо, чтобы и учащиеся русских школ овладевали, как следует, белорусским языком.