Василий Немирович-Данченко - Скобелев

- Ну, мосье Жозеф, что вам угодно?

- Я пришел узнать, mon general, вошли ли вы в сношение с турками, чтобы они не стреляли в мою кухню...

- Входил... Но Осман-паша сказал, чтобы я лично послал вас к нему для объяснений... Будьте готовы. Завтра утром вам завяжут глаза и...

- Я не согласен... Я не могу быть парламентером, я не хочу, наконец.

- Завяжут глаза и отведут в Плевно...

- Я буду протестовать... Я обращусь ко всей Европе...

Кругом расхохотались. Жозеф понял, что над ним смеются.

- Вы трус, мосье Жозеф!

- Быть храбрым я не обязывался по условию...

Когда Плевно пало, мосье Жозеф опять подал повод к бесконечным насмешкам на свой счет. Как-то является он к Скобелеву.

- Что вам?..

- Я пришел требовать должного!.. - И Жозеф принял мрачный вид.

- Именно?

- Я месяц держался здесь под огнем... В мою кухню специально стреляли турки... Для них, вы знаете, mon general, для них нет ничего святого! Но я все-таки держался. Вы на Зеленых горах, а я здесь, в Брестовце... И потому мне следует крест!..

- Какой крест?

- Георгиевский... St:. George! Какой дается всем храбрым...

- Да, но ведь вы не обязались быть храбрым по условию...

- Если бы это входило в условие, то за храбрость мне бы полагалось жалованье... Так как это сверх условия, то я требую себе крест... Вы всем медведям-солдатам дали кресты, я тоже себе хочу...

- Вы с ума сошли, мосье Жозеф!..

- Mon general... У меня есть в Каире престарелая мама... Обрадуйте ее. Если она увидит меня с крестом, она простит мне увлечение моей юности!..

Увы так его maman и осталась необрадованной....

- Денщик со мной не разлучался и не выходил из огня, а я и ему не дал креста, потому что он слуга, а не солдат. Этак мы до того дойдем, - намекал он на всем известные факты, - что и кучеров, и поварят, и всякую сволочь украсим военными орденами, а те, кто за нас умирает, никогда не дождутся знака отличий!

В скобелевском отряде ни разу не практиковался обычай вешать кресты на прислугу. В других - крестами щеголяли денщики и кучера разных генералов, здесь - никогда. Круковский, денщик Скобелева, живший с ним в траншее, не смел и думать о таком отличии. Раз было он заикнулся...

- Ступай в строй и заслужи... За чистку сапог Георгиевские кресты не вешают...

Вообще, тут они доставались не даром.

Обыкновенно, когда присылают голосовые кресты на роту, то солдаты приговаривают их не наиболее храбрым, а наиболее влиятельным и богатым вольноопределяющимся. Скобелев никогда не допускал ничего подобного... Вот как это делалось... Подъезжает он к роте.

- Выбрали, ребята, кому кресты?

- Выбрали, ваше-ство...

- Кому же?

- Фельдфебелю - первый! - рапортует ротный командир. - Потом вольноопределяющемуся такому-то...

- Вот что, ребята, кресты должны доставаться не фельдфебелям, а тем, кто действительно стоит этого... Слышите? Самым храбрым... Поняли меня?

- Поняли, ваше-ство!..

- Ну вот... Так опять сделайте-ка выбор при мне. Господа офицеры, уйдите, пусть солдаты сами.

По второму выбору кресты достаются тем же.

- Смотрите, ребята, не честно, если вы лучших оставите без крестов... Сделайте еще раз выбор.

И если по третьему все-таки кресты достаются влиятельным людям, тогда Скобелев и навешивал их.

Раз, в одном таком случае, на вопрос Скобелева:

- Кому, молодцы, кресты приговорили?

- Я назначил их такому-то и такому-то... - сунулся было ротный командир.

- А вы какое право имеете на это?.. Вы, капитан, чего суетесь не в свое дело?.. Отнюдь не сметь вперед! Назначать голосовой крест - священное право солдата, а не ваше...

Зачастую, если несмотря на переголосовку,. кресты все-таки доставались вольноопределяющимся и фельдфебелям, Скобелев приказывал представить этих отличившихся к именным, а голосовые все-таки давали простой армейской кирилке.

- А то им ничего и никогда не достанется!

На Георгиевские кресты Скобелев смотрел в высшей степени серьезно...

- Главное, чтобы они не попадали шулерам!.. - говорил он. - Или осторожным игрокам.

- Как это?

- А так... Часто иной при генерале бросится вперед - ну и крест... А так он за другими прячется. Это и есть шулера. Осторожными игроками я называю тех офицеров, которые храбры до креста, получив же его, успокаиваются и начинают опочивать на лаврах, берегут свою драгоценную жизнь... Поняли вы меня? Это все равно, что игрок сорвет крупный куш и забастует... Георгиевский крест обязывает... Кто носит его на груди, должен быть во всем примером... Его место в бою - впереди...

И действительно, такой взгляд на кавалеров был и у скобелевских солдат. Во время сражений в смутные моменты, когда человеческому стаду нужны вожаки, солдаты сами кричали: егорьевцы, вперед!.. Кавалеры - показывай дорогу!..

Таким образом, серебряный крест был зачастую только вестником, предтечей креста деревянного. Во всяком бою первыми убитыми оказывались в свалке георгиевские кавалеры...

- Отчего вы не дадите такому-то Георгиевского креста? - часто просили Скобелева люди, власть имеющие.

- Почему... Да мой Круковский больше его заслуживает. Хоть в траншеях со мною был!

- Да ведь солдатский крест - что он стоит!

- Стоит, если мои солдаты за него жизнью жертвуют... Пускай в других дивизиях он достается даром - я у себя этого разврата не потерплю...

И тотчас же начинается потеха.

- Круковский, ты хочешь крест?

- Хочу, ваше-ство!..

- Ну, иди в строй... Заслуживай...

- В строй не хочу...

- А я тебя отправлю от себя.

- Как же вы-то сами без меня обойдетесь... Не может этого быть.

С близкими к нему лицами Скобелев был совсем юношей. Избыток жизни сказывался в этом. Он постоянно шутил, смеялся, школьничал. Если не с кем было - с денщиком.

- Обезьяна! (Круковский не отзывается - молчит.)

- Обезьяна, тебе говорят...

Тоже молчание.

- Круковский...

Тот мрачно подходит...

- Отчего же ты не являлся?

- Потому, ваше-ство, обезьяну кликали...

- Значит, ты обиделся?..

- Звестно, обиделся!..

- Ну так, поцелуй меня!.. - И Скобелев протягивает ему щеку.

Круковский целует.

- Ну, теперь не обижаешься?

- Никак нет.

- А все-таки обезьяна...

Особенное удовольствие доставляло Скобелеву выходить по утрам умываться в промежуток между нашей и турецкой траншеей... Круковский должен был следовать туда за ним. Турки, разумеется, тотчас же начинали обстреливать их.

- Ваше превосходительство... А, ваше превосходительство?

- Ну чего тебе?

- Что я вам сказать хочу...

- Что?

- Вы бы шли в траншею мыться...

- Мне и здесь хорошо... А хочешь, я тебя тут за трусость на часы поставлю...

Круковский мнется...

- Ну, чего же ты молчишь. Хочешь?

- Не хочу...

- А я все-таки поставлю...

- А тогда кто же вам служить будет... Кто?..

- Ну, пошел вон, трус!..

И осчастливленный позволением уйти с опасного места, Круковский живо убирался оттуда.