Бэзил Гарт - ЛОУРЕНС АРАВИЙСКИЙ

Несмотря на всю свою сдержанность, Лоуренс сплошь да рядом не мог удержаться от желания нарушить торжественность подобных минут, передавая «отвратительного вида куски внутренностей» вместо отборных кусков баранины, которые, как требовал обычай, гости изредка передавали друг другу. Сам он приноровился к этому каждодневному угощению лучше даже, чем сирийцы, которые от подобного гостеприимства получили расстройство желудка.

30 мая пребывание отряда в этом лагере благополучно закончилось, так как все племя в сопровождении своих гостей двинулось на новые пастбища. Представившийся случай принять участие в этом переселении бедуинов был очень интересен, и весь переход прошел бы вполне спокойно, если бы не змеи, наводнившие в то лето Сирхан.

Идти ночью босиком было опасно, но и останавливаться тоже, так как змеи очень любили забираться под одеяла. Из отряда Лоуренса семь человек были укушены. «Лечение заключалось в перевязывании укушенного места пластырем из змеиной кожи и чтении молитв из Корана, пока укушенный не умирал». Однако четверо из семи от подобного лечения выздоровели. Для Лоуренса, который испытывал ужас при виде всяких гадов, эти дни были испытанием, как и для большинства остальных, за исключением Дода, который приходил в восторг, пугая старших криком «змея!» Лоуренс строго запретил ему кричать «змея», а через час или два он заметил, как Дод и один из сирийцев улыбались и подталкивали друг друга локтями. Проследив за их взглядом, Лоуренс вдруг увидел у большого куста свернувшуюся кольцом коричневую змею, готовую на него броситься. Он моментально отскочил в сторону, в то время как один из его спутников прыгнул и убил змею своей палкой. «Я приказал дать этим мальчишкам по полудюжине ударов каждому, чтобы научить их не понимать моих слов в буквальном смысле, не считаясь ни с чем». Но к словам Лоуренса присоединились голоса других намучившихся изза них людей, каждый из которых просил добавить от него еще шесть. В результате долг оказался таким большим, что наказание пришлось заменить и приговорить их в дальнейшем к тасканию воды по приказанию женщин, что было еще более унизительным.

Несколько дней спустя отряд встретил Ауду, возвращавшегося с охраной всадников Руаля, что являлось очевидным признаком успеха его миссии. Последние принесли присягу верности Назиру как представителю Фейсала. «Помимо официальных подарков, каждая партия вновь прибывавших приносила нам на ковер еще и свои собственные случайные подарки — вшей; в результате задолго до захода солнца Назир и я были в лихорадке, чередовавшейся с приступами раздражения».

Экспедиция постепенно продвигалась в северо-западном направлении от Сирхан. Достигнув Нэбка, решили начать свои приготовления к неожиданному нападению на Акабу, который находился в юго-западной направлении на расстоянии около 350 км.

Пока Назир и Ауда обсуждали план нападения на Акабу, Назиб придумал совершенно другой план триумфального марша на Дамаск. По-видимому, только один Лоуренс осознал всю опасность этого преждевременного шага, воображаемого покорения Сирии, которое в действительности окончилось бы тем, что они попали бы в лапы турок, так как отряд оказался бы отрезанным от Фейсала и от британских сил.

По мнению Лоуренса, Акаба была необходима для того, чтобы держать «дверь» в Сирию открытой; если бы попытались пойти прямо к Дамаску, дверь закрылась бы за ними и открыть ее вновь было бы трудно. Но это было еще не все. До тех пор, пока Акаба находилась в руках турок, последние могли всегда воспользоваться им для создания угрозы тылу британского наступления в Палестине. Лоуренс ни на минуту не забывал о необходимости оказать помощь британской армии, а также не упускал из виду в того факта, что если арабам удастся занять Акабу, то будут все основания рассчитывать на получение еще большей материальной поддержки от англичан. Ценность арабов как маневренного отряда правого фланга сил Мюррея, несомненно, больше, чем отряда, выполняющего задачу простого отвлечения противника. В то же время арабы осуществили бы и тактический принцип Лоуренса — расширения вглубь.

Чтобы предупредить возможность принятия плана Назиба, Лоуренс, хорошо зная существующую среди арабских вождей подозрительность, прибег к хитрости, заявив Ауде, что Назиб хочет с помощью своего плана присвоить себе роль вождя, а Назиру, что человек с такой родословной, как он, не должен позволять над собой властвовать Назибу.

Тот факт, что Лоуренс — этот пророк объединения арабов — применял на практике изречение древних римлян «разделяй и властвуй», несомненно, звучит иронией.

Казалось, что теперь — сознательно или бессознательно — перед ним открылись возможности подобной гегемонии личности, и, пожалуй, этим можно объяснить тот удивительный эпизод, который за этим последовал, а именно — его поездка протяжением в 700 км по Сирии.

Поскольку легкомысленный план немедленного наступления на Дамаск вместо конкретного плана взятия Акабы был расстроен, Назиб принялся за выполнение более легкой задачи — подготовки почвы для будущего восстания в Сирии, Для развертывания пропагандистской кампании он направился в северном направлении.

Лоуренс также решил направиться на север, чтобы выяснить стратегические возможности тех мероприятий, которые он намеревался провести после взятия Акабы, а также ознакомиться с настроениями сирийских племен. Он был уверен, что ему удастся установить степень их преданности лучше, чем Назибу. Более того, появление среди них Назиба будет рассматриваться ими как признак последующего вмешательства Британии. Личное же вмешательство Лоуренса помогло бы успокоить их недоверие по отношению к конечным намерениям Англии, которые не особенно его радовали.

Свое путешествие по Сирии Лоуренс предпринял в состоянии безразличия, стараясь в опасностях забыть о том, как он клятвой подтверждал арабам добрые намерения Англии. Отвращение к двойственной игре своих соотечественников усиливалось раздражением, которое вызывало в нем слушание изо дня в день бесконечных рассуждений о планах Назиба. «Ну их всех к черту, — думал он, они собираются заварить здоровую кашу, но я из нее вылезу и покажу им».

3 июня Лоуренс уехал из Нэбка и возвратился лишь 16-го. Даже в своих «Семи столпах мудрости» он ничего не говорит о том, что он в то время делал. Легенда слела фантастический узор б этих днях отсутствия Лоуренса, и это, по-видимому, его забавляло. Причина заключалась, видимо, в том, что во время своей поездки он не вел никаких записей. Объяснялось это, во-первых, тем, что путешествие было далеким и совершалось быстро, а во-вторых, риском захвата документов турками. Однако по возвращении своем после взятия Акабы в Египет Лоуренс все же представил Клейтону доклад о своей поездке. Когда несколько недель спустя один из друзей Лоуренса попросил его показать этот доклад, он получил следующий ответ: «Я передал его Клейтону, у которого, когда он начал его читать, высоко поднялись брови (часть доклада носила юмористический характер, другая — непристойный, а в некоторых местах раскрывались ужасные секреты), и он впился в доклад. Я не думаю, чтобы кто-либо в Савойе читал когда-либо его весь. Это был документ, состоявший из трех страниц, в котором в сжатом виде был изложен отчет о двухмесячном переходе, довольно скучный для тех, кто не был знаком с политическими делами Сирии… Теперь это уже старая история».