Бэзил Гарт - ЛОУРЕНС АРАВИЙСКИЙ

Но у Лоуренса имелись еще в другие мотивы: он не желал обременять себя пленными, а наряду с этим опасался, что добыча в виде 200 мулов могла оказаться настолько «жирным блюдом», что у арабов пропал бы аппетит к Акаба.

Но поезд так и не появился. Из-за отсутствия воды отряд больше ждать не мог. Тогда с наступлением темноты они спустились к железнодорожной линии, подорвали путь на поворотах, с целью затруднить его исправление в дальнейшем, и заложили мину, чтобы взорвать ремонтный поезд. После этого направились к югу, пересекая хорду Амманского поворота железной дороги, пока не приблизились к маленькой станции. Здесь вид турецкого солдата, гнавшего стадо овец, оказался для голодных арабов слишком большим соблазном, чтобы они могли устоять. Небольшой отряд подкрался к группе турецких офицеров и служащих, сидевших за кофе у станционной кассы. Выстрел, которым был убит наповал самый толстый из них, послужил сигналом для нападения и грабежа станции. Воспользовавшись паникой, арабы угнали овец в горы. Турки успешно защищались на одной половине станции, но арабы подожгли другую, разобрали рельсы, оборвали провода на большом протяжении линии и ушли, не потеряв ни одного человека. Затем, отойдя на несколько километров, они расположились на отдых, зарезали и зажарили овец, а утолив свой голод, ночью отправились в Баир.

Здесь их ожидали приятные вести. Назир получил запас муки на неделю, обеспечивавший им свободу маневрирования, и добился обещания поддержки со стороны кланов. Кроме того, прибыл посланный от Шаалана с известием о том, что в поиски за ними турки выслали кавалерийский отряд численностью в 400 человек, который проводники водили самыми длинными дорогами.

Было весьма важно воспользоваться создавшейся благоприятной обстановкой, а потому 28 июня экспедиционный отряд выступил. Прибыв в Эль-Джефир, обнаружили, что все колодцы были разрушены. Все же посчастливилось, исправив один из них, достать воды, а заодно насладиться сознанием, что удалюсь обмануть турок, которые, разрушив колодцы, чувствовали себя в безопасности. Было решено произвести нападение за два дня до выхода из Ма'ана турецкого каравана с припасами, который каждую наделю доставлял продовольствие постам, расположенным на дороге в Акабу. Тем временем, как было договорено ранее, блокгауз, прикрывавший подход к АбуЭль-Лиссал, был захвачен местными арабами.

1 июля, в тот момент, когда об этом было получено известие, экспедиция направилась к железной дороге. Достигнув последней, она взорвала на большом протяжении мосты, чтобы заставить гарнизон Ма'ана направиться к югу, а не к юго-западу, в Абу-Эль-Лиссал. Однако их надеждам не суждено было сбыться, так как пришло неприятное сообщение о том, что появилась турецкая колонна, оттеснявшая арабов от блокгауза.

В действительности появление турок у блокгауза оказалось чисто случайным. Только что прибывший в Ма'ан для смены батальон турок уже выстраивался во дворе станции, чтобы направиться в казармы, как вдруг пришло известие о нападении на блокгауз. Захватив с собой горное орудие, батальон тотчас же выступил на помощь, еще до того, как могло поступить сообщение о разрушении железной дороги. Найдя блокгауз превращенным в развалины, командир батальона расположился лагерем.

Подобная неудача послужила для Лоуренса хорошим уроком, доказав, что на войне случайности могут разрушить самый лучший план, если только он не имеет вариантов. Найти же вариант в создавшейся обстановке было трудно. В тот самый момент, когда было получено указанное ранее неприятное известие, люди Назира взвалили свой багаж на верблюдов и моментально выступили. Проехав всю ночь, они к рассвету достигли холмов близ Абу-Эль-Лиссала. Становилось ясно, что теперь уже не могла помочь никакая стратегия выжидания, в связи с чем был быстро разработан план боя.

Продвигаясь вдоль лежавших полукругом холмов, арабы растягивались до тех пор, пока не окружили еще спавший лагерь, перерезали телеграфные и телефонные провода на Ма'ан. Затем снайперским огнем они стали подбивать турок, рассчитывая заставить их пойти в атаку на холмы. Поскольку арабы все время находились в движении, появляясь в исчезая то в одном, то в другом месте, турки фактически не имели цели для огня, и их горная пушка лишь зря расстреливала снаряды. Зной был настолько силен, что бой, требуя в подобных условиях огромного напряжения сил, в конце концов сделался пыткой.

Решительные действия были предприняты под влиянием оскорбления. Лоуренс, истомленный зноем, не видя перед собой выхода из создавшейся обстановки, подполз к яме, где находилось немного воды, чтобы хоть смочить себе губы. К нему присоединился Назир. Немного спустя появился Ауда. Презрительно улыбаясь при виде их слабости и напомнив Лоуренсу о тех критических замечаниях, которые тот раньше делал, Ауда спросил, какого он теперь мнения об арабах племени ховейтат. Однако вместо похвал Лоуренс презрительно ответил: «Стреляют они действительно много, но попадают мало».

Ауда сорвал с себя головное покрывало, бросил его на землю и стремительно побежал вверх по холму, как одержимый, созывая своих людей, которые сначала собрались вокруг него, а затем бросились вниз врассыпную. Лоуренс, встревоженный последствиями своего замечания, поспешил за Аудой, которого он нашел одного на вершине холма. Единственно, что Ауда сумел сказать, было: «Берите вашего верблюда, если хотите увидеть, как я могу сражаться».

К тому моменту, когда Назир и Лоуренс достигли нижнего яруса, где находились верблюды, Ауда с 50 всадниками уже исчез. Лоуренс поехал вперед к краю и увидел арабов несущимися по склону горы в долину полным галопом и обстреливающими на ходу турецкую пехоту, которая только что построилась, чтобы отправиться обратно в Ма'ан. Кавалерия врезалась в тыл; при виде ее турки заколебались, а затем внезапно разбежались.

Назир прокричал Лоуренсу: «Вперед!» 400 всадников на верблюдах понеслись со склона горы. Поскольку все внимание турок было сосредоточено на Ауде, новая атака на них также оказалась полнейшей неожиданностью. Лоуренс с Назиром врезались во фланг, и эта атака верховых верблюдов, несшихся с большой скоростью, была неотразима.

Поскольку сам Лоуренс ехал на скаковом верблюде, он обогнал всех и был один, когда врезался в ряды турок. Верблюд внезапно упал, и он вылетел из седла, как ракета, причем пролетел довольно большое расстояние, прежде чем упал на землю. К счастью, однако, тело верблюда послужило ему прикрытием, разделяя массу нападающих на два потока, так как в противном случае атаковавшие пронеслись бы по нему и затоптали его ногами животных.

Когда Лоуренс пришел в себя, бой прекратился. Он продолжался всего лишь несколько минут и, как большинство успешных кавалерийских атак, в действительности оказался резней, удавшейся благодаря внезапности и быстроте. Было убито 300 турок, прежде чем арабы удовлетворили свое чувство мести, а сверх того 160 человек, большей частью раненых, были захвачены в плен. У арабов было только двое убитых. Ауда был опьянен успехом: он доказал Лоуренсу, чего могло добиться его племя ховейтат. Его одежды и кобура его револьвера, ножны и полевой бинокль были пронизаны пулями, но сам Ауда даже не был поцарапан — чудо, которое он приписывал восьмипенсовой репродукции Корана, изданной в Глазго, за которую несколько лет перед тем он по глупости заплатил 120 фунтов стерлингов.