Татьяна Бирюкова - В Москве-матушке при царе-батюшке. Очерки бытовой жизни москвичей

Бедные, нищие, страдальцы спешно пробирались вперед, восклицая: «Царь, начни новый год милостью, да милостив к тебе будет Господь Бог!» Специально приставленные к государю люди раздавали милостыню. По обычаю, у просивших принимались приготовленные заранее челобитные письма.

При звоне колоколов всех московских церквей царь шел в Благовещенский собор, патриарх — в Успенский, к литургии.

В это время народ ликовал. Одни прикладывались к праздничной иконе, другие обнимались, целовались, поздравляли: «С новым годом, с новым счастьем!» Москвичи под несмолкаемый перезвон колоколов выходили из Кремля: прихожанам надо было спешить в свои храмы к обедне.

После службы каждый шел с поздравлениями к старшему в роде. У этого старшего собиралось много родных. Все вместе обедали. После того расходились, полагая, что первый день нового года надо провести в тишине и в благочестивом размышлении, чтобы Божие благословение осеняло потом небесной милостью целый год.

Так было в сентябре. Но проживалось четыре месяца, и Рождество Христово отмечалось с не меньшей пышностью, нежели новый русский год.

На Руси, сильной в своих устоях, летоисчисление долго велось от сотворения мира (к 1700 году русский календарь имел уже 72 века от этого события — шел 7208 год [4] 4 — Год от С. М. (сотворения мира) переводится в год от Р. Х. (Рождества Христова) вычетом числа 5508 (или 5507, в зависимости от месяца). Разницу составляет время, протекшее по греческому календарному счислению от С. М. до Р. Х. ).

И вот в середине декабря 1699 европейского года царь Петр I издал указ, в котором 1 января (православного, юлианского, календаря) повелел считать началом нового на Руси 1700 года, по счету от рождения Христа.

«А в знак того доброго начинания, нового столетнего века, в царствующем граде Москве, после должного благодарения к Богу и молебенного пения в церкви, а кому случится и в дому своем, по большим и проезжим знатным улицам, знатным людем и у домов нарочатых духовного и мирского чину, перед вороты учинить некоторые украшения от дерев и ветвей, сосновых, еловых и мозжевеловых, против образцов, каковы сделаны на Гостине дворе и у Нижней аптеки, или кому как удобнее и пристойнее, смотря по месту и воротам, учинить возможно, а людем скудным комуждо хотя по деревцу или ветке на вороты или над хороминою своею поставить и чтобы то поспело ныне будущего января к 1-му числу сего года, а стоять тому украшению по 7-й день того-ж 1700 года. Да января-ж в 1-й день в знак веселия друг друга поздравляя новым годом и столетним веком, учинить сие, когда на большой Красной площади огненные потехи зажгут и стрельба будет, потом по знатным людем палатного, воинского и купецкого чина знаменитым людем, каждому на своем дворе из небольших пушечек, буде у кого есть и из нескольких мушкетов, или иного мелкого ружья учинить трижды стрельбу и выпустить несколько ракетов, сколько у кого случится, и по улицам большим, где пространство есть, января с 1-го числа по 7-е число, по ночам огни зажигать из дров и хвороста или соломы, а где мелкие дворы, собрався пять или шесть дворов, такой огонь класть или кто похочет на столбиках поставить по одной или по две или по три смоляные и худые бочки и, наполня соломою или хворостом, зажигать, а перед бурмистрскою ратушею стрельбы и таким огням и украшению по их рассмотрению быть».

Согласно царскому указу, все было так и приготовлено. Праздник начался. В полночь во всех церквах происходило всенощное бдение, а утром — литургия, за которой следовало молебствие. Государь со своим двором и вельможами слушал литургию в Успенском соборе. Ее проводил Стефан Яворский, митрополит Рязанский. По окончании литургии в парадном порядке, с распущенными знаменами, с барабанным боем и военной музыкой в Кремль вступили войска. Ответом на многолетие, провозглашенное великому государю и всему царствовавшему дому, стала пушечная пальба и троекратный беглый ружейный огонь.

Затем у государя был обед. Здесь игралась музыка и пел хор придворных и патриарших певчих. Перед дворцом и у трех триумфальных ворот, которые на этот случай специально были построены, выставили для народа различные яства и чаны с вином и пивом.

Вечером все московские дома и улицы были освещены.

Наиболее значительные здания стояли украшенными разноцветными огнями и прозрачными картинами. Перед дворцом и в разных частях города сожгли фейерверки с большим количеством разных потешных огней. Эту иллюминацию сопровождал гром многочисленных пушечных выстрелов.

Торжество окончилось вечерними угощениями и балом во дворце.

Надо отметить, что не все россияне легко перенесли принятие нового исчисления времени и маскарадное разгульное празднество. Ведь, в нарушение вековой традиции, в тот день вовсе не отводилось места чинному сосредоточению на размышлениях о будущем. Роптали некоторые простолюдины, дивились и вельможные особы: «Как мог государь изменить солнечное течение?» Веруя тому, что Бог сотворил свет в сентябре, они начинали свой новый год по-прежнему с этого времени, а не с года рождения Христа и с января.

Однако долго это продолжаться не могло. Постепенно, с новыми поколениями, обычаями, сентябрьское начало года стало забываться.

Россия зажила по-европейски, с арабским написанием чисел, с укороченными кафтанами, с остриженными бородами, со многими другими новшествами, введенными вместе с исчислением лет от Рождества Христова. Постепенно из обихода стали исчезать и славянские названия месяцев. То были: просинец (январь), сечень (февраль), сухий (март), березозоль (апрель), травный (май), изок — по одноименной певчей пташке (июнь), червень (июль), зарев (август), рюен, или ревун (сентябрь), листопад (октябрь), грудень (ноябрь), студеный (декабрь).

И хотя Петр I однажды сказал своему другу Остерману: «Нам нужна Европа на несколько десятков лет, а потом мы к ней можем повернуться задом», на деле то, что им по европейскому образцу было преобразовано, вряд ли теперь подлежит пертурбации.

Весеннее троесловие «мир, труд, май» ассоциируется с XX века со словом «маевка», где присутствует некий революционный оттенок. Слово же «Первомай» часто вызывает в памяти образы Георгия Димитрова, Клары Цеткин, Розы Люксембург, стоявших рядом с ними в истории других революционеров.

Всегда ли в мае было так красноленточно?

В старину многие европейские народы маем начинали свой новый год. Ожидание его первого дня было таинственным, связанным с суевериями. Например, в Германии накануне 1 мая, в ночь, названную Вальпургиевой, считалось, что отовсюду собираются ведьмы, колдуньи, враждебные человечеству духи и вся та мерзость, которая находится в связи с дьяволом. Члены запланированного шабаша превращаются в разных животных, ездят на лопатах и помелах, пляшут вокруг чертова требища и прославляют свое неистовое торжество…