М. Дитерихс - Убийство царской семьи и членов дома Романовых на Урале. Часть II

На другой день по отъезде Государя, т. е. 24 февраля, по телефону из Петрограда позвонил Министр Внутренних Дел Протопопов и поручил подошедшему к телефону дежурному камер-лакею Императрицы Волкову доложить Государыне, что в Петрограде начались беспорядки на почве недостачи хлеба и что хотя между толпой и полицией произошло несколько столкновений, но он, Протопопов, рассчитывает справиться с волнением и не допустить ничего серьезного.

Известие это взволновало Императрицу неожиданностью недостачи хлеба в столице, и особенно тем, что, миролюбивая по натуре, Она страдала всегда за всякую кровь, пролитую во внутренних беспорядках. Поэтому Она просила министра пояснить его сообщение и напомнила ему, что Император всегда желает сдержанности в действиях со стороны полиции против невооруженной толпы. Протопопов доложил Ей дополнительно, что виновниками событий являются социалисты, которые в целях вызвать рабочих и чернь в столице на революционное движение вели сильнейшую агитацию среди мелких железнодорожников, чем вызвали нарушение правильного подвоза к столице продовольственных продуктов, что и повело к недостаче в городе хлеба. Далее министр сообщил о бурных заседаниях, происходящих в Государственной и особенно в городских Думах, о том, что с трибуны последней депутаты требовали отставки Председателя Совета Министров Штюрмера и, что речи, произносимые в обеих Думах, не способствуют успокоению народа, а поддерживают и подстрекают его на расширение волнения в революционное антиправительственное движение. Однако он успокаивал Государыню, что никаких напрасных кровопролитий не допустит и что войскам приказано прибегать к оружию только в крайних случаях.

В этот же день из Петрограда приезжал гофмейстер граф Бенкендорф и доложил Императрице, что буйства черни и беспорядки в Петрограде руководятся лицами не из среды большинства Государственной думы, а из особого революционного центра, образовавшегося из социалистических элементов с присоединившимися к ним некоторыми представителями от запасных войсковых частей Петроградского гарнизона.

За этот день состояние здоровья Наследника Цесаревича постепенно ухудшалось; появилось осложнение болезни у Великой Княжны Ольги Николаевны, и Государыня должна была напрячь всю силу воли, чтобы держаться на ногах и помогать обоим серьезно больным. Она ни с кем не делилась своими впечатлениями о политических событиях и в напряженном ожидании ждала каких-нибудь известий от Мужа, так как сообщение Протопопова об участии в движении железнодорожников заставило Ее опасаться за благополучное следование Императорского поезда.

Вечером от Государя Императора была получена короткая телеграмма, в которой он сообщал о благополучном приезде в Могилев и спрашивал о состоянии здоровья Детей.

25 февраля сведения об общем ходе событий в столице были доставлены Государыне опять-таки графом Бенкендорфом. Протопопов сообщил лишь через камер-лакея Волкова, что им арестован Петроградский городской голова Толстой за допущение в стенах Думы явно революционных речей. В этот день Государыня имела разговор по прямому проводу с Государем, причем к аппарату подходила Великая Княжна Мария Николаевна. Государь подробно расспрашивал о состоянии здоровья Детей и сообщил Императрице, что Им издан указ о перерыве заседаний Государственной думы по причине того, что часть ее социалистических депутатов примкнула к создавшемуся в Петрограде революционному комитету и поддерживает с ним теснейший контакт, принимая в его собраниях деятельное участие.

26 февраля утром Протопопов доложил Государыне через Волкова, что «дела плохи» - горит Суд, толпа громит полицейские участки и пытается освобождать преступников из тюрем. В течение дня в Александровском дворце стекались со всех сторон сведения, одно тревожнее другого; привозили их разные частные лица и знакомые приближенных. Стало известно, что волнение уже начало захватывать центр города и что войска, которые были привлечены для поддержания порядка, оказывали лишь слабое сопротивление. Между прочим уже в этот день во дворце были получены известия, что Дума решила не подчиняться полученному указу о перерыве заседаний и приступила к организации исполнительного комитета в целях восстановления порядка в столице.

Государыня относилась ко всем этим сведения мужественно, не проявляя ни малейшего страха. Когда Волков доложил Ей как слух, что даже казаки в Петрограде волнуются и готовы изменить, Она ответила ему спокойно: «Нет, это не так. В России революции быть не может. Казаки не изменяют». В этот день, по показаниям свидетелей, «состояние здоровья Алексея Николаевича значительно ухудшилось» и Государыня всею силою своей воли борола в себе страдания, вызывавшиеся политическими событиями, чтобы скрыть от Детей переживавшиеся Ею муки и не ухудшить Их здоровья волнениями за Родителей.

Рано утром 27 февраля Председатель Государственной думы Родзянко вызвал к телефону командира сводного Его Величества полка генерал-майора Ресина и просил его немедленно доложить Государыне, что положение в Петрограде сильно ухудшилось и столица фактически находится в руках революционеров. Возбуждение толпы, подстрекаемой какими-то агитаторами, направлено особенно остро против Царской Семьи, и толпы черни решили двинуться на Царское Село, дабы разгромить Александровский дворец. Родзянко просил Государыню немедленно покинуть дворец и увезти Детей хотя бы в Гатчино. Вместе с тем он просил доложить Императрице, что под давлением обстоятельств Дума была вынуждена выделить из своей среды под его, Родзянко, председательством Временный Исполнительный Комитет, дабы власть в столице не закрепилась окончательно за революционным комитетом, руководящим уличными беспорядками.

Угрожающие дворцу и Семье сведения, по-видимому, не испугали Императрицу. Она спокойно выслушала доклад до конца, а заключительную его часть приняла с облегченным удовлетворением. Пришедшему в это время к Наследнику Цесаревичу Жильяру Она, обычно никогда не делившаяся с посторонними своими настроениями, не удержавшись, и как будто с оттенком внутренней радости, сказала: «Дума показала себя на высоте своего положения. Она, наконец, поняла опасность, которая угрожает стране, но я боюсь, не поздно ли». Что же касается до совета Родзянко о немедленном выезде Семьи из Царского Села, то Она поручила передать ему, что положение Наследника Цесаревича столь серьезно, что перевозка Его грозит почти наверняка смертельным исходом.

Родзянко еще раз подтвердил существование самой серьезной угрозы Александровскому дворцу со стороны необычайно возбужденной вином и грабежами черни и добавил, что «когда дом горит, то детей выносят».