А. Гаврюшкин - Граф Никита Панин. Из истории русской дипломатии XVIII века.

Этот порок одолел внешнеполитическое ведомство лишь в XIX веке. Именно тогда зародилась, например, особая манера подготовки бумаг, с которой впоследствии безуспешно боролся канцлер А. М. Горчаков. Один и тот же документ, прежде чем выйти за стены министерства, подвергался бессмысленной и многократной переделке по мере перехода от подчиненного к начальнику. Причин для такого стиля работы было много. Прежде всего это, конечно, чиновничье стремление снять с себя ответственность - чем больше людей трудится над бумагой, тем меньше каждый из них отвечает за ее содержание. Но была и особая "ведомственная" причина. Министерство иностранных дел становилось все более престижным, привилегированным учреждением, число желающих служить по дипломатической части росло, и штат министерства, даже несмотря на строгие приемные испытания, постоянно и без необходимости расширялся.

Для того чтобы такое обилие дипломатов чем-то занять, проще всего было поручить им переделывать работу друг друга. Дело от этого, разумеется, страдало. Даже одаренные и желающие добросовестно трудиться молодые люди, столкнувшись с такой формой вынужденного безделья, разочаровывались в своей службе и начинали искать иные способы приложения своих сил, в том числе и в области искусства и литературы.

Другой острой проблемой, время от времени волновавшей Иностранную коллегию, как, впрочем, и другие государственные учреждения, было кумовство. Петр I, создавая коллегию, был вынужден даже посвятить этому вопросу особый указ. "К делам иностранным, - повелевал царь, - служителей Коллегии иметь верных и добрых, чтобы не было дыряво, и в том крепко смотреть и отнюдь не определять туда недостойных людей или своих родственников, особенно своих креатур. А ежели кто непотребного в оное место допустит, или, ведая за кем в сем деле вину, а не объявит, то будут наказаны, яко изменники".

Но Петр недаром признан мудрым государем. Для него бумага, даже собственный указ, никогда не заслоняла дела. Поэтому еще при жизни Петра в Иностранной коллегии начали складываться своего рода дипломатические династии. Один из крупнейших петровских дипломатов князь Б. И. Куракин, например, отправляясь с поручением за рубеж, в помощники обыкновенно брал своего сына Александра. Благодаря этому младший Куракин уже в молодые годы досконально изучил все тонкости дипломатической деятельности. В 1722 году он в возрасте 25 лет был назначен на пост посла во Франции. Правда князь Александр Борисович был еще и от природы очень способным человеком. Утверждали, что он знает языки всех стран, в которых когда-либо побывал. А объехал Куракин едва ли не всю Европу.

При Панине такое положение сохранялось, хотя, в случае необходимости, он проявлял строгость, невзирая на родственные и прочие связи. В 1764 году, например, из Лондона был отозван посланник А. Р. Воронцов. Сольмс, узнав об этом, поинтересовался у Панина, чем был вызван такой шаг. Дело в том, объяснил граф, что, с одной стороны, он должен был бы поддержать Воронцова "вследствие дружбы своей с его сестрой". Но, с другой стороны, "не может этого сделать потому, что своими безрассудствами и неуместной вспыльчивостью Воронцов в значительной степени был причиной охлаждения, происшедшего между Россией и Англией; что, не получив никаких инструкций, ни даже простого извещения о смерти польского короля, он уже делал заявления и подавал записки в тоне, гораздо более возвышенном, чем здесь имели намерение принять относительно Англии, и что во всех действиях он обнаружил горячность, совершенно неуместную в министре, который всегда должен поступать рассудительно и кротко".

Из слов Панина можно сделать вывод, что беда Воронцова заключалась не только и не столько в том, что он превысил свои полномочия, сколько в отсутствии качеств, необходимых дипломату. В таком подходе был свой резон, поскольку деятельность дипломата в XVIII веке существенно отличалась от того, чем приходится заниматься его нынешнему коллеге. Соответственно и требования к нему предъявлялись иные.

Прежде всего, посол в иностранной державе был един во многих лицах. Он не только официально представлял свое правительство, но был еще и резидентом разведки своей страны, а заодно и торговым представителем. У посла было множество забот и обязанностей, но и прав тоже немало.

Современный дипломат занят главным образом сбором, в рамках законных средств, информации о стране пребывания. Решения на основе этой информации принимаются в центре. Послу же остается только дожидаться указаний. Дипломат XVIII века мог значительно больше. Он был вправе вербовать себе открытых сторонников и тайных осведомителей, осуществлять подкуп официальных лиц, что вообще было в порядке вещей. Поддерживать связь со своим правительством послу было сложно, и на это уходило много времени - пока курьер доскачет до столицы, вручит депешу, дождется ответа и привезет его обратно. Поэтому дипломатические донесения по сравнению с тем, что писалось в последующие времена, были значительно лаконичнее и содержательнее. Посол, естественно, сообщал на родину не все, что сумел узнать, а только самое важное.

Донесения писались не по заранее установленной форме, а исходя из соображений целесообразности. В одном донесении мог, например, содержаться развернутый анализ положения в стране, а в следующем - лишь запись одной беседы, зато такой, по которой можно было судить о многом. Инструкции, направлявшиеся послам, также носили более общий характер. Панин обыкновенно руководил работой русских дипломатов за границей следующим образом. Он сообщал им задачу, информацию, которой у посла не было и которая могла ему пригодиться при решении задачи, и советовал, как, по его мнению, лучше достичь желаемого. Очень часто Никита Иванович подсказывал дипломатическому представителю аргументы, помогавшие убедить нужного человека или отвести доводы противников. К его советам относились внимательно, поскольку в искусстве полемики Панин был признанным мастером.

Все остальное предоставлялось на усмотрение посланника. Мелочной опеки не было. Более того, в 1764 году императрица разрешила дипломатическим представителям обмениваться между собой информацией не через Петербург, как это делалось прежде, а непосредственно. Что еще было характерно для Панина как руководителя дипломатической службы, так это доброжелательность. Похвала дипломату в конце письма - обычное явление, выговор или выражение недовольства - исключение.

В Петербурге внешнеполитические вопросы при Панине обыкновенно решались по отлаженной, редко нарушавшейся схеме. Начиналось с того, что Никита Иванович получил корреспонденцию из-за границы и внимательно ее изучал. Донесения в Коллегию иностранных дел стекались отовсюду. Кроме депеш от русских посланников посольские курьеры привозили и письма неофициальных представителей - купцов и путешественников, совмещавших удовольствие странствий со службой отечеству. Иногда с дипломатической почтой, а чаще сложными окольными путями приходили сообщения от агентов тайных. Весь этот поток разнообразных сведений, когда мало интересных, а когда и чрезвычайно важных, надо было изучить, обдумать, отсеять выдумки и пустые слухи и составить из разрозненных фактов картину происходящего.