А. Гаврюшкин - Граф Никита Панин. Из истории русской дипломатии XVIII века.

Узнав об этом, Панин немедленно отправил императрице записку. "В настоящий момент, - убеждал он, - всего нужнее, для сохранения в непроницаемости сей важной тайны, избегать всех тех мер, кои бы о сведении Шампаниолова злодейства ему или которому ни есть из его сообщников могли дать некоторое подозрение чрез какую-либо в здешней публике огласку". Курьера, настаивал Панин, необходимо содержать "в крепком и безымянном аресте" под предлогом контрабанды, по крайней мере до тех пор, пока фрегат не прибудет в Любек. Императрица вняла совету Панина, и Балле де Сен-Симон был надежно изолирован.

Развязка наступила в конце сентября. Капитан Селифонтьев, прибыв в Любек, нашел там только Куранта со всеми "воровскими материалами". Шампаниоло, должно быть, почувствовав неладное, бежал в Гданьск, но был схвачен по дороге. Как только весть об этом пришла в Петербург, Панин приказал арестовать и его жену. При аресте мадам Шампаниоло в ее постели был найден секретарь французского посольства Сен-Поль. Сам Шампаниоло, не дожидаясь формального допроса, сознался во всем сопровождавшему его офицеру.

Француз попал в тюрьму, где, по слухам, наложил на себя руки. Его жена и Сен-Симон были высланы из России Курант получил обещанную награду, но оказалось, что он надеялся на большее и потому счел себя обиженным. Вскоре настала очередь и кавалера де Корберона, который, впрочем, буквально напрашивался на неприятности. А произошло вот что.

Некий пьемонтец, граф Робассоми, затеял дуэль, убил своего противника и, чтобы избежать наказания, скрылся в здании французского посольства. Когда к посольству явилась полиция и потребовала выдать преступника, Корберон ответил, что посторонних в здании нет. Этот случай был доложен Панину, и он посоветовал императрице воспользоваться удобным предлогом, чтобы лишить Корберона права приезжать ко двору. Так и было сделано. На кавалера этот запрет подействовал угнетающе. Вскоре его постиг еще один тяжелый удар. Корберон узнал, что придворная дама, благосклонности которой он давно и безуспешно добивался, предпочла ему князя Репнина. Тут кавалер окончательно впал в меланхолию, начал проситься домой и вскоре покинул Петербург.

В начале 1768 года международное положение России казалось вполне удовлетворительным. Швеция опасений не вызывала. Вспышки враждебности, появлявшиеся время от времени в Константинополе, удавалось вовремя погасить. Даже в беспокойной Польше дела, похоже, подходили к благоприятному завершению. Репнин, подписав союзный трактат, мог, наконец, вздохнуть с облегчением и отдать Приказ русским войскам покинуть пределы Речи Посполитой.

Правда, мелкие неприятности, требовавшие внимания, все же происходили. В марте 1768 года Репнин сообщил Панину, что в небольшом городке Бар на юге страны образовалась враждебная России конфедерация, организаторы которой призывали с оружием в руках защищать веру и свободу. Впрочем, конфедерация была довольно слабой и сама по себе беспокойства не вызывала. Плохо было то, что рядом проходила граница с Австрией, где конфедераты всегда могли получить убежище, и, что особенно неприятию, бунтовщики жались к турецкой границе. Преследовать их значило подводить войска к турецким владениям, а это рано или поздно должно было вызвать недовольство в Константинополе. Наконец, неподалеку кочевали крымцы, которые вполне могли пристать к конфедератам.

В марте польский Сенат обратился к Екатерине с просьбой - направить войска на укрощение мятежа. Отвод войск к границе пришлось приостановить, хотя толку от них было немного. Даже небольшие отряды регулярной армии рез труда рассеивали толпы конфедератов, но, разбежавшись в одном месте, они вскоре собирались в другом. По примеру Барской конфедерации мятежи стали возникать и в других местах.

Крупные магнаты тайком снабжали конфедератов деньгами, и, видя сочувствие сильных людей, мятежники ни в чем себе не отказывали. По стране стали распространяться грабежи и насилия. Под знамена конфедерации стекались не только недовольные королем или расширением прав диссидентов, но и просто темные личности. От разгулявшейся шляхты не отставало и католическое духовенство. Религиозные фанатики саботировали постановления о правах диссидентов, принуждали православных переходить в унию, травили православных священников. Самый популярный из них, игумен Мельхиседек, был схвачен и брошен в тюрьму, откуда ему, впрочем, удалось бежать.

Король совершенно растерялся, ничего не предпринимал, да и не знал, как поступать. Темпераментный князь Репнин рвался в бой и просил Екатерину позволить ему самому встать во главе войск, чтобы подавить мятеж в зародыше. Положение было сложным, но поправимым. Побуйствовав вволю, шляхта в конце концов разошлась бы по домам, если бы от искр, разбрасываемых конфедератами, не начался новый пожар - восстание гайдамаков.

Насилия, чинимые конфедератами, истощили терпение украинских крестьян. То тут, то там стали собираться отряды казаков, чтобы громить панские усадьбы и вешать католических священников. Восстание быстро разрасталось. Откуда-то появились подложные грамоты, якобы присланные Екатериной II и призывавшие подниматься за веру.

В Петербурге таким поворотом событий были сильно раздосадованы. Беспорядки в Польше все усиливались, грозя перерасти в настоящую гражданскую войну. Репнину и командирам русских отрядов был послан указ - решительно пресекать новое возмущение. Все большее беспокойство вызывали сообщения из Турции. Обресков доносил, что в Константинополе зреют воинственные настроения. Их старательно подогревал французский посол, доказывавший, что Россия якобы сознательно не принимает крутых мер против конфедератов, чтобы иметь повод держать в Польше свои войска. В любой момент дела могли принять скверный оборот. В политике Порты нередко происходили резкие, труднопредсказуемые колебания. Для этого достаточно было небольшого толчка, какого-нибудь незначительного события.

В июле 1768 года отряд гайдамаков, гонясь за конфедератами, занял Балту - маленький городок на границе Польши, принадлежавший крымскому хану. Место было торговое, ярмарочное, а потому селились здесь люди разных языков и верований - татары, турки, евреи, украинцы, русские, сербы, греки и т. д. Гайдамаки, придя в Балту, под горячую руку пограбили местных богатеев, в том числе турок, и спустя несколько дней отправились своим путем. Видя, что гайдамаки ушли, обиженные позвали подмогу и принялись "мстить", грабя и убивая православных. Узнав об этом, гайдамаки вернулись и задали перцу туркам. В конце концов гайдамаки помирились с мусульманами, вернули им захваченное и снова ушли.