Борис Шуринов - Загадка Розуэлла

Тело организовано по женскому типу, но без каких-либо вторичных половых признаков. На правом бедре громадная рана. Проводящие вскрытие (двое мужчин и женщина) работают в защитных костюмах, не позволяющих видеть лица [322]. (Фотографии из фильма помещены во многих крупнейших журналах и газетах.)

Тело без видимых повреждений. Из известного мне (М.Байата, Ф.Мэнтл) складывается впечатление, что патологоанатомы работают так, как если бы подобное тело им приходилось вскрывать прежде. Тело организовано по женскому типу, как и в предыдущем случае. Проводящие вскрытие работают в халатах.

Какова судьба этого кинодокумента? Летом 1995 года поговаривали, что Р.Сантилли продал его японскому промышленному магнату не для коммерческого использования. (Нужны были деньги для приведения в порядок купленной пленки и проведения экспертизы.) Но тот же Сантилли не исключает, что со временем будет показан и этот эпизод [323]. Пока остается ждать.

Двухминутный эпизод, показывает различные куски с привязанными к ним номерными бирками. Спорить о происхождении этих обломков на основании лишь визуальной оценки не имеет смысла.

Кажется, что эпизод с обломками легко поддается критике. Но если эта пленка из той же партии, что и использованная при съемке вскрытия, то вот тут и наступает конец всякой дискуссии типа «верю — не верю». Разница в качестве съемки обломков и вскрытия очевидна и понятна: в случае с обломками оператор был волен определять точку установки камеры, параметры освещения и мог работать в удобном для него режиме.

Главное, пожалуй, это панели, названные оператором коробками. Показаны две целые панели (размером примерно 60х30х5 см), на каждой из которых выдавлены отпечатки левой и правой шестипалых кистей рук. Третья такая же панель разломана, и видно, что она содержит внутри себя нечто, некоторую начинку, позволяющую назвать эти детали панелями управления.

По словам Боба Шелла, с которым нам предстоит еще не раз встретиться во время обсуждения возраста кинопленки, ему удалось выйти на одного инженера ВВС (из Лаборатории в Сандии, рядом с г. Альбукерке), признавшегося, что ему довелось размышлять над панелями в 1968 году.

«Мы определили, как они фиксируют информацию, но не можем понять, как она считывается,— сказал этот человек.— В конце концов коробки были унесены обратно. Я думаю, что они будут показываться экспертам каждые десять лет в надежде на то, что однажды наука достигнет уровня, который позволит найти отгадку». Инженер этот полагает, что панели являются чем-то вроде биокомпьютеров с обратной связью и каждая снабжена сорока сенсорами, реагирующими на едва уловимые импульсы нервной системы [324].

Примерно то же самое думает и специалист по электронно-счетным машинам для определения летных характеристик проектируемых самолетов Билл Юхаус, работавший в прошлом на сверхсекретной базе «район 51/S4» в Неваде.

— Это личные пульты управления, служащие для общения между членами экипажа и, возможно, настроенные на бортовой компьютер или даже позволяющие управлять кораблем. После аварийного приземления каждый член экипажа взял панель с собой. Возможно, панели могли служить и для связи с кораблем-маткой, помогая локализовать место катастрофы и давая надежду на спасение [325].

(Кого-нибудь может шокировать слово «компьютер»: «Вот, мол, всегда привязываемся к известному». Так и есть, и другого пока человеку не дано. Что же касается «компьютера», то это, пожалуй, самый перспективный узел связи «человек-механизм-человеческое общество». И мы уже делаем первые робкие шаги в этом направлении. Можно, конечно, придраться, а придраться можно всегда: «Почему робкие?» Да потому, что все зависит от угла зрения, и если взглянуть на этот вопрос с высоты, предположим, 2500 года, то нашим потомкам с их потомками наших современных компьютеров все наши хлопоты с «пентиумами» и «интернетами» могут показаться смешными. А почему с высоты 2500 года? Да потому, что у меня не хватило смелости замахнуться на 22500-й или 222500-й год. И тем не менее они будут. В свое время. Увы, без нас.)

Второй вид обломков — балки типа двутавровых. Судя по тому, как с ними обращается человек, демонстрирующий их перед камерой с разных сторон, балки эти очень и очень легкие. Из чего они могут быть сделаны? Нагрузка на мышцы при манипуляциях с любой подобной деталью, выполненной из металла, не позволила бы создать впечатление их невесомости.

На балке виден ряд неизвестных символов. (Роберт Морнингскай попытался расшифровать эту надпись, вслед за ним за это взялся и М.Хеземанн, но я бы не торопился соглашаться с их выводами [326].)

Этот эпизод, как уже отмечалось, видело очень мало людей. Судя по всему, действие происходит внутри некоего временного сооружения, скорее всего чего-то вроде палатки, которая могла быть установлена непосредственно на месте находки разбившегося объекта. (Не забудем, что, по словам продавца кинодокумента, дело происходит в пустынном районе штата Нью-Мексико.) Помещение скудно освещается одной лампой (керосиновой или газовой). Посередине стоит стол, на котором лежит покрытое простыней тело. Мы, конечно, можем предполагать, что перед нами труп, но это, на мой взгляд, ничем не обосновывается. Более того, если уж постараться не связывать себя некими установками, сформировавшимися в результате изучения розуэллского происшествия, смущает, очень смущает простыня, которой покрыт лежащий.

Камера установлена неподвижно, и мы видим тело со стороны ног. Голова напоминает существо из «Первого вскрытия». Точка съемки не способствует сколько-нибудь непротиворечивой оценке роста. Мне тело показалось не очень большим, но окружавшие меня высказывали самые различные точки зрения.

Существо без волос, бледнокожее, насколько можно судить по черно-белому фильму, снятому при плохом освещении. Судя по всему, здесь перед нами другое тело, поскольку провисания ткани над громадной раной на правом бедре, что соответствовало бы трупу из «Первого вскрытия», разглядеть не удалось.

Голова кажется большой, несмотря на ракурс съемки, показывающий тело практически в перспективе.

На заднем плане двое мужчин в белых халатах стоят у левого плеча трупа. Отогнув покрывало, один из них отбирает, как кажется, образцы ткани из участков, находящихся на левой стороне туловища (грудная клетка, левый бок), или нечто, находящееся на теле, и помещает взятое в маленькие баночки, всякий раз показывая второму, затем посуда ставится на столик, находящийся по левую руку от людей в белых халатах. Эта процедура повторяется несколько раз.