Норман Пензер - Гарем. История, традиции, тайны

ПЕРВЫЙ ДВОР

На вершине холма Сераль, в центре наземного участка стены, находятся Ворота империи, через которые можно сразу же попасть в Первый двор — европейцы часто называют его Двором янычар. Ворота империи — это мощное сооружение в виде триумфальной арки из полированного белого мрамора с расстоянием от входа до выхода из нее около 14 метров. Когда-то ворота были двухэтажными с двумя рядами окон вдоль всего фасада; сегодня от них остался лишь выщербленный мраморный парапет — точно такой же, как окружающие пруд в Четвертом дворе и внутренний дворик Клетки. Во времена Грело верхний этаж венчали «четыре маленькие круглые башни, похожие на небольшие круглые дымоходы; они имели чисто декоративные функции и служили обозначением входа во дворец султана». В следующем столетии число башенок сократилось до двух, а на рисунке Фоссати (к нему я еще вернусь) они вообще исчезли.

С каждой стороны двухарочного портала были сделаны ниши в форме митры — там выставляли головы казненных — важных сановников. Над внутренней аркой имелось клеймо строителя и позолоченное изречение, приписываемое якобы Мехмеду II: «Всевышний сделает славу строителя вечной; Всевышний сделает его творение прочным, Всевышний укрепит его фундаменты».

В дневное время ворота сторожили 50 привратников, ночью охрана усиливалась за счет янычар «в маленьких передвижных деревянных домиках на колесах, у них были дозорные, которые замечали все, поэтому в случае необходимости они могли разбудить тех, кто спал». Первый двор был общедоступным, в него пускали всех независимо от общественного положения и вероисповедания. Двор имеет неправильную форму — вероятно, это связано с особенностями ландшафта и с тем, что там находится церковь Святой Ирины. Поэтому если вы хотите попасть в центр двора, то, пройдя через Ворота империи, вам следует все время держаться левой стороны.

По правой стороне двора располагались больница, пекарня султана и водопроводная станция; по левой — огромный дровяной клад, церковь Святой Ирины (она во все времена оставалась христианской), монетный двор султана, казна, дворцовые склады и два павильона для работавших во внешней службе. В середине, чуть левее от центра двора, находится фонтан, из которого поили лошадей, знаменитое дерево янычар, а около Центральных ворот — два «камня назиданий», на которых время от времени выставляли головы казненных, и Фонтан палача, где главный палач и его помощник мыли испачканные кровью руки.

На всех присутствовавших во дворе распространялось одно строгое правило: все должны были соблюдать тишину. Пожалуй, не было ни одного путешественника, который не отметил бы необычную тишину во всех дворах, причем в каждом следующем дворе было тише, чем в предыдущем. В Третьем дворе тишина достигала максимума: там было «тихо, как в могиле». В 1551 году Николаи писал: «Несмотря на то что людей, прибывающих туда отовсюду, очень много, там поддерживается такая тишина, что не слышно даже кашля».

А около 1700 года Турнефо рассказывал: «В Первый двор Сераля может войти каждый… там стоит такая тишина, что можно услышать, как летит муха. Если кто-то чуть повысит голос или проявит другое неуважение к резиденции султана, он сразу же получит удар палкой от одного из наблюдающих там за порядком офицеров. Кажется, что даже лошади понимают, где они находятся; нет сомнений, что их учат ступать там тише, чем на улицах».

От знаменитого платана, под которым янычары так часто переворачивали свои котелки в знак начала восстания и на ветвях которого многие из них были повешены, сейчас остался только установленный на каменной подставке пень — на самом деле это лишь часть огромного полого ствола, торчавшего из земли еще несколько лет назад. В 1895 году это было живое дерево с огромными раскидистыми ветвями; в своем «Константинополе» Гросвенор приводит его фотографию.

Двор, за исключением выложенных булыжником дорожек, ведущих к различным воротам и входам в здания, не был замощен. Важные персоны — иностранные послы и некоторые чиновники внутренней службы — могли въезжать во двор верхом, однако перед Центральными воротами все должны были спешиваться.

Прежде чем дать пояснения к офорту Меллинга, хочу еще раз процитировать Бона (1604–1607): «Царящий там порядок — это невозможно обойти молчанием — делает Сераль очень степенным и исполненным достоинства. Во-первых, вы входите во дворец через величественное сооружение — огромные ворота с просторной колоннадой внизу; их охраняют около 50 мужчин, вооруженных аркебузами, ятаганами и луками со стрелами. Пройдя через эти ворота, в которые пашам и другим важным персонам разрешено въезжать верхом, выходишь на большой двор длиной в четверть итальянской мили и примерно такой же в ширину; по левую сторону — отдельно стоящая колоннада, предназначенная для защиты слуг и лошадей от дождя. Справа от входа во двор находится больница, обслуживающая весь Сераль; больница обеспечена всем необходимым. Ее возглавляет евнух, к услугам пациентов различные специалисты. Напротив нее, чуть левее — большая площадка, где хранится запас древесины, а также различные повозки и другие изделия для нужд дворца. Над ней находится огромный зал — это склад старинного оружия и амуниции: шлемов, кольчуг, аркебуз и дротиков. Их раздают янычарам, служащим арсенала и прочим при встрече въезжающих в Константинополь султана или великого визиря».

На выполненном Меллингом офорте Первого двора нет ни Ворот империи, ни больницы, ни дровяного склада. А вот на рисунке Фоссати, выполненном около 1852 года, они присутствуют.

Меллинг представляет нам картину повседневной жизни двора; фигуры людей он наносит на рисунок с тем, чтобы показать, какие службы существовали во дворце, как одевались их представители и каких обычаев придерживались в Серале. Так, около всадников — вероятно, важных персон — мы видим суетящихся слуг. Судя по всему, Меллинг изобразил час аудиенций у султана, о положении каждого из советников говорит многочисленность свиты. При подъезде к Центральным воротам советники спешиваются; пока господа решают в Диване различные вопросы, слуги занимаются лошадьми, прилагая все усилия к тому, чтобы животные не производили шума. На переднем плане в центре двое слуг несут в больницу занедужившего. Тевено (1687) писал, что больных перевозили «в небольших закрытых повозках, которые тащили два человека; повстречавшись с такой каретой, все, даже Великий синьор, делали шаг назад, уступая ей дорогу». Больницей руководил начальник белых евнухов; носильщиками, уборщиками и тому подобное тоже были белые евнухи. Эта больница предназначалась исключительно для пажей дворцовой школы, а больница на Мраморном море — для всех работавших во внешней службе.