Фердинанд Грегоровиус - История города Рима в Средние века

Более года продолжалась эта ужасная гражданская война, и в то же время оба папы, из-за которых она велась, — один в Латеране, другой в замке св. Ангела, — служили обедни, издавали буллы и декреты и предавали друг друга анафеме. Германские графы Кампаньи, и в их числе Rapizo di Todi, обещали Кадалу по очереди, каждый в течение месяца, исполнять обязанности капитана в Риме. Но Кадал сильно опасался, что непостоянные римляне изменят ему, и потому продолжал по-прежнему раздавать свои деньги; это дало Дамиани основание сказать о нем, что он, как Юпитер к Данае, спустился на Рим золотым дождем. Кадал, «разоритель церкви, нарушитель апостольского благочестия, враг человечества, корень греха, вестник диавола, апостол антихриста, стрела, пущенная с лука сатаны, жезл Ассура, губитель всякой непорочности, отброс своего века, пища ада», словом, «гнусный пресмыкающийся червь» сидел в мавзолее Адриана и ради своей выгоды сеял в людях смуту; а Александр, или Азинандер, как называл его Бенцо, принимал у себя в Латеране патаров, издавал декреты против брачной жизни духовенства и разводил повсюду «крапиву и змей». Такими грубыми памфлетами обменивались друг с другом обе противные стороны.

Между тем вновь прибывший отряд норманнов осадил porta Appian и базилику Св. Павла. Тогда Бенцо написал от имени римлян Генриху и Альберту жалостливые письма, в которых, между прочим, напоминал им о славных римских походах Оттонов, Конрада и Генриха. Апостолы Петр и Павел, писал этот оригинальный епископ, первый — крестом, второй — мечом, отняли у язычников Рим, эту твердыню Римской империи, и отдали его грекам, галлам, затем лангобардам и наконец на вечные времена германцам. Но вы, советники германской империи, не желаете сохранения за ней этого епископства и изменяете ему; вместо того, чтобы, подобно отцам вашим, держать в своей власти Италию, вы уступили ее норманнам, и у вас, германцев, сложилась такая странная молитва:

Вестник, доставивший это письмо, привез в ответ одно пустое обещание, что поход в Рим будет предпринят. Затем последовали нескончаемые переговоры и посольства. Константин Дукас так же обещал прислать флот и войско. Когда же в замок св. Ангела явился Панталео Амальфийский и с ним уполномоченные от греков и лангобардов из Бари, Кадал встретил их, как посланников неба, и немедленно отправил Бенцо, который владел немецким языком, в Кведлинбург настоятельно просить юного короля поспешить походом в Рим. Бенцо съездил, но привез опять один обещания; тем не менее он собрал римлян в базилику Св. Петра и обратился к ним с хвастливой речью. Какое значение, однако, могли иметь для римлян его льстивые уверения, что они вполне достойны своих предков, — что Сципион и Катон, Фабий и Цицерон снова живут среди них, — что король возведет их milites в сан сенаторов, а сенаторов — в сан государей? Положение Гонория II оказывалось безнадежным. В Германии партия Гильдебранда так же получила преобладание: Ганно удалось устранить Альберта от власти, и римляне, напрасно ожидавшие приезда Генриха, охладели наконец к папе, который наскучил им. Протомившись больше года в мавзолее Адриана и в заключение еще ограбленный своим защитником Ченчием, Кадал позорно бежал оттуда.

Одержав над своим противником полную победу и заявив еще раньше на соборе, созванном в Германии, о необходимости прекращения раскола, Ганно потребовал затем, чтобы Александр II и Гонорий II явились на собор в Мантую, Гонорий не поехал на собор, а вместо того напал на Мантую, окончившееся неудачей. Тогда (31 мая 1064 г.) он был низложен, а Александр II объявлен законным папой. После того Гонорий прожил еще несколько лет, оставаясь епископом пармским. Таким образом расколу был положен конец; сопровождаемый Готфридом, Александр II вступил в Рим, и противная партия покорилась правлению Гильдебранда.

Таким образом, цель Гильдебранда была достигнута; с признанием Александра II папой слабые попытки германского регентства удержать за собой патрициат окончились неудачей; отныне борьба с притязаниями короны на право избрания папы могла вестись уже с большим успехом. Современники сравнивают замечательного монаха с Марием, Сципионом и Цезарем и изумляются могучему духу, проявленному человеком низкого происхождения и маленького роста. Бедный Петр Дамиани, у которого идеал церкви был иной, чем у Гильдебранда, чувствовал к своему «святому сатане», Гильдебранду, какой-то благоговейный ужас. Дамиани говорит о себе, что повиновался этому человеку больше, чем Богу и апостолу Петру, и далее называет его повелителем, богом самого папы, обязанного ему своей тиарой. И церковь, в которую этот загадочный человек вдохнул новую жизнь, окончательно подпала под его власть.

Воспрещение духовенству брачного сожительства явилось для христианского мира социальным переворотом. Многочисленное духовенство с упразднением его общественно-гражданской связи отрывалось от общечеловеческой почвы и преобразовывалось в воинство, состоявшее из монахов, обязанных служить папству, Папа провозглашал анафему епископам и священникам, оказывавшим сопротивление, и мало-помалу ни сдавались. Вернулся в лоно церкви из эгоистических расчетов и корыстолюбивый кардинал Гуго Кандид, не отличавшийся постоянством. Такой кипучей жизни в Латеране еще никогда не было; в папский дворец являлись послы от всего христианского мира: епископы и государи, люди, пользовавшиеся большой известностью и занимавшие высокое положение, спешили сюда, чтобы принять участие в соборах. Рим, который в эпоху Кресцентиев и Тускуланских графов перестал быть центром христианского мира, энергией Гильдебранда был снова поднят на степень всемирного города. Римская знать теперь уже не дерзала добиваться власти; Кресцентии и графы Тускуланские были усмирены; норманны и Готфрид внушали достаточно страха, чтобы подавить всякую попытку к восстанию. Готфрид и его жена охраняли Рим с севера; норманнские вассалы служили оплотом с юга. Последние уже успели оказать Церкви большие услуги; первое независимое избрание папы было осуществлено благодаря их вмешательству, и без их мечей Александр II не мог бы вести борьбу с Кадалом. Поэтому папы должны были бы относиться к норманнам с большей признательностью, чем та, которую они чувствовали. Возможно, что вознаграждение, полученное Ричардом Капуанским, не соответствовало тем обещаниям, которые были сделаны ему; возможно так же, что расширению его владений были поставлены преграды. Смутным временем раскола Ричард уже сумел воспользоваться, и удачи сделали его смелым. В 1066 г. он неожиданно нарушил данную им вассальную клятву и из защитника церкви превратился в ее открытого врага. Графы Кампаньи и римляне, для которых со времени падения Гонория II уже не было надежды на германское вмешательство, вступили, вероятно, в тайные переговоры с Ричардом и призвали его. Переправившись неожиданно через р. Лирис, Ричард овладел Чепрано, прошел через Лациум, опустошил его и затем, расположившись лагерем возле Рима, потребовал для себя сана патриция; нет сомнения, что этот сан был обещан ему противниками Гильдебранда. Так далеко вперед успели подвинуться норманны со времени битвы при Чивита, в течение всего лишь 13 лет!