Фердинанд Грегоровиус - История города Рима в Средние века

В самом Риме знатные фамилии так же не признавали светский власти папы. Муниципальная и судебная власть, в их обычных формах, были в ведении знати или сената. Теперь, как и раньше, председателем гражданского суда был, конечно, все еще папа или его заместитель. Но в эту эпоху префект города не только принимал большое участие в гражданском судопроизводстве, но, как председатель уголовного суда, имел так же право в пределах Рима и его территории присуждать к наказанию. Должность префекта получила такое важное значение, какого прежде она никогда не имела; нобили горячо оспаривали ее друг у друга и замещение ее обыкновенно сопровождалось большими беспорядками в Риме. Будучи устранены со времени Николая II от участия в выборах папы, римляне упорно сохраняли за собой право избрания на одну из самых важных должностей городского магистрата; префект города избирался собранием горожан, но в тех случаях, когда император имел возможность воспользоваться своими правами патриция, этот избранник утверждался или императором, или его наместником — папой. Само собой разуется, что папы прилагали все старания к тому, чтоб должность префекта города за мешалась распоряжением не императора, а папы, и в то время, о котором мы говорим, папам действительно нередко удавалось назначать префектов, не считаясь с согласием императора.

В последние годы правления Александра II избрание префекта было причиной больших раздоров. Римлянин Ченчий продолжал вести борьбу с папой и после низложения Кадала. По-видимому, этот Ченчий происходил из фамилии Кресцентиев, которым принадлежал замок Св. Ангела (башня Кресцентиев). В то время замок этот, однако, уже не был во власти Ченчия, так как был отнят у него вслед за падением Кадала. Ченчий стремился захватить городскую власти в свои руки; но для этого у него не было ни сил, ни того счастья, которое временами выпадало на долю его предков. Отец Ченчия, Стефан, был префектом Рима и партия Гильдебранда не смещала его с этой должности. По смерти отца Ченчий пожелал быть его преемником; но партия реформы избрала префектом человека, отличившегося благочестием; это был Ценций, или Цинтий, сын Иоанна Тиниоза, которого в 1058 г. Гильдебранд назначил префектом. Хроники того времени изображают Ченчия, сына Стефана, безбожным грабителем и прелюбодеем, вторым Катилиной; возможно, что эта нелестная характеристика главы партии Кадала не была преувеличенной. Не добившись префектуры, Ченчий построил у моста Адриана, со стороны города, башню и, преградив ею доступ в город, приставил к ней сторожей, которые взимали со всех проходивших пошлину. Судя по тому, что римский магнат имел возможность совершать разбои у самого входа в базилику Св Петра, надо полагать, что власть пап в Риме была ничтожной. Без сомнения, папы очистили бы Рим от магнатов-разбойников, если бы городская милиция была в их распоряжении; но она не всегда повиновалась папам; эти военные отряды граждан нередко действовали совершенно самостоятельно, служа партиям и их представителям. Общепризнанного целостно го правления папы не существовало; наоборот, Рим точно так же, как Милан, делился на два больших лагеря и затем на несколько групп по числу знатных фамилий с их вассалами. У пап не было других приверженцев, кроме тех, кого им удавалось привлечь на свою сторону уговором или золотом, и далее вассалов, которым уступались в ленное владение церковные имения; но патримонии св. Петра в то время были почти все утрачены, и потому воинская сила, которою располагали тогда папы, должна была быть очень незначительной.

Гильдебранд, вероятно, употребил все усилия к тому, чтобы передать префектуру города в руки сторонника реформы. Сыну Иоанна, Цинтию, предстояло взять на себя ту же роль крестоносца, которую в Милане исполнил Эрлембальд. Противник Цинтия, Ченчий был, по словам его современников, подобием диавола; напротив, к Цинтию сторонники его относились как к человеку святому. Самая тесная дружба связывала его с Гильдебрандом и обоими миланскими защитниками реформы; будучи преисполнен такого же, как они, пламенного благочестия, Цинтий тем не менее не был мрачным фанатиком, так как Рим не представлял благоприятных условий для мученических подвигов. Римляне с изумлением взирали на своего префекта, когда он публично произносил в базилике Св. Петра свои проповеди, призывая людей к покаянию; даже Дамиани выражал удивление тому, что сановник республики говорит проповеди и следует завету первых христиан, полагавших, что каждый христианин есть так же и священник, — завету, с которым плохо мирилась система Гильдебранда. Этого оригинального проповедника Дамиани называет двойным работником на ниве Господней, Моисеем и вместе Аароном; народ, однако, желал иметь префекта, который судил бы его, а не наставлял, и Дамиани пришлось объяснить своему другу, что ради спасения человечества в будущей жизни он не должен забывать земного благополучия народа, ибо творить суд, говорил Дамиани, и значит молиться. Ничто другое не воспроизводит перед нами так ярко состояния Рима того времени, как этот полный контраст, который представляли между собой оба названных римлянина: Ченчий, который, владея своей башней у моста Адриана, совершал грабежи и убийства, и Цинтий, который говорил проповеди в базилике

Св. Петра и забывал о своих судейских обязанностях. Последние годы правления Александра II отмечены еще некоторыми другими важными событиями. Раньше чем умер сам Александр, смерть похитила двух знаменитых людей: Готфрида Тосканского и Петра Дамиани. Маркграф умер в 1069 г. в Лотарингии; ее наследовал его сын от первого брака, Готфрид Горбатый, который затем женился на Матильде, единственной оставшейся в живых дочери Беатрисы; таким образом, Лотарингия и итальянские владения остались в руках все той же фамилии. По слабости германский король не мог предъявлять свои права на обладание тосканским маркграфством, и наследование по женской линии было признано без всякого протеста; имперские лены первого мужа Беатрисы были сохранены за ней, когда она овдовела, и затем по наследству перешли от нее к ее дочери. Со своей стороны предусмотрительная римская церковь хорошо понимала, что маркграф Тосканы, Сполето и Камерино представлял бы огромную опасность для нее, если бы был сторонником имперской власти; между тем в лице этих двух знатных женщинах, Беатрисы и Матильды, римская церковь по-прежнему имела своих защитниц.

В это же время, когда людей так глубоко волновали религиозные страсти в Италии выдвинулись некоторые замечательные женщины. Мы уже отметили появление в более ранние века Феодоры и Марозии, Берты и Ирменгарды, которые стоя во главе партий, участвовали в решении судеб Италии и Рима. В середине XI века снова появляются женщины, имевшие огромное влияние на ход событий своего времени; значение этих женщин, однако, существенно отличается от значения их предшественниц. Наряду с Беатрисой и Матильдой уже давно обратила на себя общее внимание своим умом, богатством и могуществом Адельгейда, маркграфиня Сузы в Пьемонте. Так же, как Беатриса, она была два раза замужем: в первый раз — за Германом, герцогом швабским, и во второй — за маркграфом Одоном. В 1065 г. она выдала свою дочь Берту замуж за Генриха. Пресытившись Бертой. Генрих хотел развестись с ней, но римская церковь воспротивилась разводу; в 1069 г. Петр Дамиани был отправлен по этому случаю легатом в Вормс, и король тогда впервые преклонился перед папским велением.