Владимир Брюханов - Трагедия России. Цареубийство 1 марта 1881 г.

Совсем не так восторженно реагировала на происходящее петербургская публика.

23 января завершился, наконец, процесс 193-х.

« К этому времени и «Особое Присутствие Сената» /…/ поняло, наконец, что усилия Желиховского /…/ создать из стихийного движения единую рев [олюционную] организацию потерпели крушение. «Особое присутствие» остановилось на решении: приговор вынести суровый, но «ходатайствовать» перед царем о значительном смягчении — каторгу оставить только для Мышкина, других главных обвиняемых сослать на поселение, массе обвиняемых зачесть предварительное заключение. По взгляду самого «Особого Присутствия», «ходатайство» было только формой, оно обязательно будет удовлетворено. Под залог /…/ был выпущен даже приговоренный к каторге Добровольский. Настолько велика была уверенность «Особого Присутствия» в удовлетворении «ходатайства». Было ясно, что имелось согласие и III Отделения — иначе «Особое Присутствие» не дерзнуло бы » [636] Деятели СССР и революционного движения России, с. 147–148. — резонно отмечал однофамилец Александра Михайлова другой Михайлов — Адриан Федорович (1853–1929). [637] Эти два Михайлова до осени 1878 часто действовали вместе — так что просьба их различать, чему мы постараемся помогать!

Когда позднее «ходатайство» не сработало (об этом ниже), то упомянутый Л. Добровольский скрылся за границу — с согласия лица, внесшего залог 15 тысяч рублей. [638] Деятели СССР и революционного движения России, с. 54.

Суд огласил и суровый приговор (детали мы приводили выше), и «ходатайство». В тот же день были выпущены на свободу и последние из оправданных и отпущенных под залог.

На следующий же день, 24 января 1878 года, Вера Засулич стреляла в Ф.Ф. Трепова; он был тяжело ранен, но выжил.

Со времени демонстрации у Казанского собора в декабре 1876 революционеры почти ничем публично не проявляли своего пребывания в столице.

Весной 1877 года самые выдающиеся деятели основного кружка , Валериан Андреевич Осинский (1853–1879) и Александр Михайлов, ездили в Москву и ухитрились проникнуть на заседания происходившего там процесса «50-ти». Михайлова, однако, задержали в зале суда и поставили затем под надзор полиции. В марте 1877 он скрылся и пребывал затем на нелегальном положении.

После ареста в июне 1877 года Марка Натансона его супруга принялась безраздельно властвовать в революционном Петербурге. Осинскому это, очевидно, оказалось не с руки, и он предпочел обосноваться в Киеве.

Александр Михайлов же вошел в группу, пытавшуюся осуществить побег содержавшемуся в одной из московских полицейских частей пропагандисту рабочему «Петро». Последний был « один из крупных работников нашей организации, кот [орого] мы очень любили и ценили » [639] Там же, с. 146. — как сформулировал Адриан Михайлов. «Петро» был арестован с документами на имя Александра Андреевича Крестовоздвиженского, но было ли оно его истинным — неизвестно по сей день.

Приехавшая из Питера Ольга Натансон рассказала одновременно появившемуся в Москве Адриану Михайлову (только что завершившему свое последнее хождение в народ ), что « на надругательство над Боголюбовым решено в нашем центре ответить убийством Трепова, что за ним ведется наблюдение, что Марк сидит в Петропавловке, а потому об освобождении его и думать нечего, но к освобождению Петро необходимо приступить немедленно ». [640] Там же.

Побег продумывался фундаментально — как и побег Кропоткина за год до этого. Интеллектуальный штаб возглавили Ольга Натансон, Плеханов, только что вернувшийся из-за границы, и Адриан Михайлов, взявший на себя исполнение.

Последний перевез из Питера знаменитого рысака по кличке «Варвар», купленного еще для побега Кропоткина. В доавтомобильное и дотелефонное время одна лошадиная сила этого коня обеспечивала гарантию ухода от полицейской погони. « «Варвар» в это время находился у О.Э. Веймара. /…/ Орест Эдуардович Веймар никогда не был профессиональным работником революции, ни к какой революционной организации никогда не принадлежал — да и по своему характеру не укладывался он ни в какую организацию. Но в революционном мире имел большие знакомства. И к отдельным предприятиям привлекался, как незаменимый участник: храбрый решительный и хладнокровный, он не терялся в самых опасных положениях. Эти качества он в высокой степени проявил при освобождении Кропоткина ». [641] Там же.

В предприятии сосредоточились основные силы кружка, включая Д.А. Лизогуба и А.И. Баранникова. Для Александра Михайлова не завершился еще период ученичества — он только присматривался к действиям более опытных товарищей.

Дело кончилось ничем: в последний момент «Петро», которого в положенные сроки водили под конвоем по улице в баню, на чем и был основан план побега, не смог броситься от конвоиров к ехавшей рядом пролетке с вооруженными похитителями. Оказалось, что как раз в этот день у него проявилось заболевание тифом и он был уже на грани потери сознания; через несколько дней он умер.

Об этой грандиозной операции, отнявшей у подпольщиков массу времени, сил и средств, власти так ничего толком и не узнали.

Стефанович же с товарищами вели в это время «Чигиринское дело», завершившееся их арестом в начале сентября 1877.

Осинский и Фроленко, переместившийся в Киев после неудачной вторичной попытки освобождения Костюрина, тут же приступили к организации побега Стефановича, Дейча и Бохановского. Но пока что с Лукьяновской тюрьмой связи наладить не удалось, и Фроленко выехал в Петербург — убивать Трепова: к такому решению остатки «южных бунтарей» (еще Г.А. Попко, И.Ф. Волошенко и С.Ф. Чубаров) пришли независимо от коллег на Севере.

Еще раньше в Питере обосновались другие бывшие члены организации бунтарей — Вера Засулич, Мария Коленкина и Николай Бух.

К этому времени А.И. Зунделевич доставил из-за границы типографское оборудование и основал подпольную «Вольную русскую типографию». Заведывать ею и принялся Бух. Засулич же и Коленкина самостоятельно готовились к террористическому акту.

Позднее всех перечисленных в Петербург переехали А.Ф. Михайлов и Баранников — вместе с «Варваром». Эти тоже теперь готовились к покушению на Трепова — в соответствии с первоначальным замыслом Ольги Натансон.

Так уж получилось, что в июле 1877, когда «отличился» Трепов, никого из потенциальных террористов в Петербурге просто не было, а в сентябре-октябре 1877 года все желающие заняться политическими убийствами подошли к этому спонтанно, едва отойдя от других дел, а потому ничего и не успели предпринять.

Начало же процесса 193-х поставило их всех в тупик — власти, сами того не подозревая, обзавелись заложниками: ведь любое террористическое выступление немедленно должно было самым печальным образом отразиться на судьбах подсудимых. Тем более следовало воздержаться от террора тогда, когда суд стал регулярно выпускать подсудимых на поруки и освобождать оправданных — этому ни в коем случае нельзя было мешать. Н.К. Бух каждый день печатал отчеты о процессе — все было совершенно очевидно.