Валентин Седов - Славяне. Историко-археологическое исследование

Значительная часть глиняной посуды пшеворской культуры наследует местные традиции культуры подклёшевых погребений. Вместе с тем своеобразный облик пшеворской культуре придает иная группа керамики, откровенно подражающая кельтской посуде. Ее составляют: а) горшки стройных форм с сильно выступающими округлыми плечиками с лощеной поверхностью; б) горшкообразные сосуды, верхние части которых имеют рельефные горизонтальные валики; в) сосуды с раздутым туловом, аналогичные кельтской расписной керамике; г) сосуды с угловатыми плечиками, подражавшие кельтской графитированной посуде; д) слабопрофилированные сосуды с граненым («фацитированным») венчиком. Эта керамика в пшеворской культуре изготавливалась ручным способом, но явно в традициях кельтского гончарства. Все формы ее повторяют облик кельтской посуды Силезии, Малопольши и Чехии.

Если глиняные сосуды, продолжавшие местные керамические традиции, характерны в основном для безынвентарных или малоинвентарных захоронений, содержавших единичные вещи (обычно железный нож, глиняное пряслице или фибулу), то погребения, сопровождающиеся кельтоидной керамикой, содержат, как правило, многочисленные вещи, в том числе пряжки и поясные крючки, серповидные ножи, ножницы, иглы, молотки, долота, клещи, пинцеты, напильники, наконечники копий, умбоны щитов, мечи, шпоры — предметы, принадлежащие к типам, весьма характерным для кельтского мира Средней Европы и неизвестные в предшествующее время в Висло-Одерском регионе. Такие погребения могут принадлежать как славянизированным кельтам, так и аборигенам, воспринявшим кельтские особенности. Заметим, что безынвентарность и малоинвентарность были характерны для собственно славянского похоронного ритуала, что подмечено было ещё Л. Нидерле.

В последних веках I тыс. до н. э. у кельтов Среднего Подунавья наряду с обрядом ингумации появляются и захоронения по обряду трупосожжения. Остатки кремации при этом нередко ссыпались в длинные овальные ямы, такие же, какие выкапывались для трупоположений. Эта особенность обрядности кельтов зафиксирована на пшеворских могильниках Добжанково, Кацице, Куявске, Пиотркув и других. Некоторые из таких захоронений сопровождались описанной выше кельтоидной керамикой.

О проникновении кельтов в славянскую среду говорят и многочисленные вещевые находки. Среди них можно отметить культовую кельтскую палочку, обнаруженную в одном из захоронений могильника Весулки, кельтские бусы с личиной из Домановиц, фибулу со звериной головкой из Кацице. В могильниках Спицымеж и Вымыслово найдены глиняные изображения голов быка — священного животного у кельтов.

В могильниках пшеворской культуры в большом количестве найдены латенские фибулы. Проникнув из кельтского мира в славянскую среду, фибулы очень скоро стали обязательной частью пшеворского костюма. Широко употреблявшиеся здесь ранее одежные булавки были целиком вытеснены фибулами. В ареале пшеворской культуры было налажено производство фибул, которые изготавливались местными мастерами по кельтским образцам.

Под кельтским влиянием в пшеворской среде получило распространение и оружие новых типов. Это двулезвийные мечи, наконечники копий с волнистыми краями, полусферические умбоны щитов. С кельтским ритуалом связывается наблюдаемый в пшеворской культуре обычай сгибания загробных даров, и прежде всего мечей и других предметов вооружения. [109] Kostrzewski J. Celtyckie elementy w kulturze słowiańskiej // Siownik starozytnosci slowiańskiej. T. I. Wrocław; Warszawa; Kraków, 1972. S. 228.

Из кельтского мира к племенам пшеворской культуры поступили молотки, клещи, напильники, скобели, ключи и замки, пружинные ножницы, шпоры. Общими для кельтов и носителей пшеворской культуры становятся однотипные ножи, топоры, бритвы и др. [110] Kostrzewski J. Zagadnienie ciągłości zaludnienia ziem polskich od polowi II tys. Przed n. e. do wczesnego średniowiecza. Poznań, 1961; Idem. Zur Frage der Siedlungsstetigkeit in der Urgeschichte Polens von der Mitte des II. Jahrtausends v. u. Z. bis zum frühen Mittelalters. Wroclaw; Warszawa; Kraków, 1965.

Славянское кузнечное ремесло I тыс. н. э., как показали металлографические изыскания, по своим особенностям и технологической структуре ближе всего к металлообрабатывающему ремеслу кельтов и провинций Римской империи, где продолжались и развивались традиции железообработки кельтов. [111] Pleiner R. Základy slovanského železářského hutnietvi v Českych zemich. Praha, 1958; Idem. Staré evropské kovarstvi. Praha, 1962; Piaskowski Y. Technologia želaza na ziemiach Polskich w okresie od I do V wieku naszej ery // Wiadomosci hutnicze. T. 12. Warszawa, 1963. Это касается не только Висло-Одерского региона, но и славянского населения, распространившегося на Восточно-Европейской равнине. Казалось бы, носители Черняховской культуры, среди которых были и славяне, должны являться преемниками высокого мастерства скифских ремесленников по обработке черных металлов. Но оказывается, что техника обработки железа у Черняховского населения не базировалась на опыте кузнецов Скифии, а развивалась на кельтских традициях. [112] Барцева Т. Б., Вознесенская Г. А., Черных Е. Н. Металл Черняховской культуры. М., 1972. С. 27–32.

Гончарное производство пшеворской культуры также было наследием кельтского ремесла. В Малопольше на ряде пшеворских памятников (Иголомья, Зофиполь, Тропишув) раскопками исследовано несколько десятков горнов для обжига глиняной посуды, по своей конструкции сходных с кельтскими гончарными печами. Активно функционировали они уже в римское время, когда в пшеворском ареале широкое распространение получила гончарная керамика. Очевидно, что основой развития гончарной техники в Висло-Одерском регионе стали местные кельтские традиции. [113] Svoboda В. Čechy v době stéhovani národu. Praha, 1965. S. 84–98.

Кельтское влияние, как показала польская исследовательница Я. Розен-Пшеворска, проявляется не только в материальной культуре, но и в духовной жизни славян. [114] Rosen-Przeworska J. Tradycje celtyckie w obrzędowości protostowian. Wrocław; Warszawa; Kraków; Gdańsk, 1964. S. 54–254; Idem. Spadek po Celtach. Wrocław; Warszawa; Kraków; Gdańsk, 1979. S. 50–137. Оно было настолько мощным, что следы этого воздействия обнаруживаются даже в языческих культовых сооружениях раннего средневековья. Так, исследованные на славянском поселении в Гросс Радене в округе Шверина языческая культовая постройка IX–X вв. и храмовое здание VII–VIII вв. в Фельдберге в округе Нейбрандебург [115] Schuldt E. Der altslawische Tempel von Gross Raden. Schwerin, 1976; Idem. Der eintausendjährige Tempelort Gross Raden. Schwerin, 1989; Herrmann J. Feldberg, Rethra und das Problem der wilzischen Hohenburgen // Slawia Antiqua. T. XVI. Poznan, 1970. S. 33–69; Idem. Ralswiek auf Rügen. Die slawisch-wikingischen Siedlungen und deren Hinterland. Teil II: Kulturplatz, Boot 4, Hof, Propstei, Muhlenberg, Schlossberg und Rugard. Lubdtorf, 1998. находят аналогии в кельтском культовом строительстве. Деревянные стилизованные фигуры, обнаруженные в Гросс Радене, находят параллели в кельтском искусстве. С храмами кельтов сопоставимо также славянское святилище в Арконе на острове Рюген, известное по описаниям Саксона Грамматика. Вполне очевидно, что культовые языческие постройки северо-западных славян раннего средневековья восходят к храмовому строительству кельтов Средней Европы. [116] Herrmann J. Zu den kulturgeschichtlichen Würzeln und zur historischen Rolle nordwestslawischer Tempel des frühen Mittelalters // Slovenska archeologia. Bratislava, 1978. № 1.S. 19–27. Более того, Я. Розен-Пшеворска видит кельтские традиции в скульптуре ряда ранних христианских построек Польши.