Юрий Фельштинский - Крушение мировой революции. Брестский мир

Ленин в воспоминаниях революционеров Латвии, с. 168. «С улицы донесся гром, — вспоминает очевидец. — Началась гроза и пошел сильный дождь, превратившийся в ливень» (Б. 6 июля — в Большом театре, с. 12).

Вацетис. Июльское восстание в Москве, с. 32.

И даже, «видя безнадежность своего положения» (Петере. Воспоминания о работе ВЧК, с. 108), произвели три, кажется, выстрела по Кремлю из пушки, не причинив, впрочем, никакого существенного ущерба (Спреслис. Латышские стрелки, с. 134).

Красная книга ВЧК, с. 247. Косвенно отсутствие столкновений, а значит, и жертв, подтверждает и советская историография, в том числе Томан, который указывает в другой своей книжке, что «мятежники в центре города не могли получить подкреплений и были изолированы. Теперь предстояло ликвидировать центр мятежа в Трехсвятительском переулке». (Революционные латышские стрелки, с. 104. Глава написана Томаном.) Из этой цитаты следует, что восставшие были сосредоточены только в Трехсвятительском переулке и нигде больше. Об этом же впоследствии вспоминал и член ЦК ПЛСР Трутовский: никаких вариантов военных действий не существовало, отряд Попова так и не сдвинулся с места до самого разгрома, оборона занятых позиций свелась к отсиживанию в двух зданиях Трехсвятительского переулка, а сам Попов «с первых же выстрелов [...] заговорил об отступлении». (Спирин. Крах одной авантюры, с. 61.)

Красная книга ВЧК, с. 237.

Вацетис. Июльское восстание в Москве, с. 38.

Спирин. Крах одной авантюры, с. 66. Удивительнее всего, что и во время обстрела левые эсеры пытались вести переговоры. Два человека из отряда Попова явились к Петерсону, заявили, что они коммунисты, что «большинство отряда против этой авантюры», и просили большевиков, чтобы те «отправили своего делегата разъяснить им, из-за чего происходит обстрел». Большевики в ответ одного делегата арестовали, а второго отправили назад, чтобы тот передал требование о сдаче (Красная книга ВЧК, с. 238).

Несколькими часами позже Дзержинский выступал на «импровизированном заседании Совнаркома»: «Вдруг раздался страшный грохот и треск. Дом зашатался. На нас посыпалась штукатурка с потолка и карнизов, разбились стекла, дверь отворилась и повисла. Мы вскочили. По нашему дому трахнул артиллерийский снаряд. Суматоха началась отчаянная. Все повскакали и кричали, ничего не соображая. Кто хватался за ружье, кто бросал его; все метались, били рамы, выпрыгивали из окон. Я вышел в соседнюю комнату и подумал: «Надо сейчас уходить». Мы вышли в комнату, где не было полстены; через эту пробоину мы выскочили на улицу, замешались в толпе и быстро скрылись, вскоре достигнув расположения наших войск» (Бонч-Бруевич. Воспоминания о Ленине, с. 317, 318).

Томан. За свободную Россию, с. 183-184.

Вацетис. Июльское восстание в Москве, с. 38. Ленин, видимо, тяготился услугой, оказанной большевикам Вацетисом. Кто знает, быть может, именно поэтому 31 августа 1918 г. он предложил Троцкому Вацетиса расстрелять (Trotsky's Papers, v. 1, p. 116.)

Но Вацетиса спасло покушение на Ленина, происшедшее в тот же день; и вопрос о расстреле отпал. Только в 1937 году Сталин привел в исполнение ленинский приговор — Вацетиса расстреляли.

Ленин, ПСС, т. 50, с. 114-115. Как писал Стучка, «слишком быстрое бегство дало части эсеров возможность спастись через еще не отрезанный выход» (Ленин в воспоминаниях революционеров Латвии, с. 114). См. также Борьба классов, 1932, № 2-3, с. 24.

Бонч-Бруевич. Воспоминания о Ленине, с. 316.

Вацетис. Июльское восстание в Москве, с. 36.

Владимирова. Левые эсеры в 1917-1918 гг., с. 128. Сводными отрядами советских войск и рабочих дружин, участвовавших в преследовании разбегавшегося отряда Попова, руководил уполномоченный наркомата по военным делам Сучков. Однако многочисленные телеграммы Ленина с требованием задержать разбегавшихся половцев (Ленинский сборник, XXXIV, с. 30; Ленин. ПСС, т. 50, с. 115) повисли в воздухе. Лишь вечером 7 июля броневик бежавших нашли взорванным на 12-й версте Владимирского шоссе (Ленин и ВЧК, с. 88), а самих «восставших» окружили в 20 километрах от Москвы у Горенок, в имении Третьякова (в 19-ти верстах от города) и в имении Севрюгино, в 30 верстах от Москвы.

Согласно сообщению Московского окружного военного комисса риата от 11 июля 1918 г.

Мальков. Записки коменданта Кремля, с. 211.

Упрочение советской власти, с. 142.

ДСВ т. 2, с. 536-537.

Для упрощения поимки левых эсеров, живших в Москве, президиум Моссовета вынес постановление, согласно которому хозяева квартир, где жили левые эсеры, подлежали немедленному аресту и суду Ревтрибунала «наравне с участниками мятежа, в случае, если они [...] повинны в укрывательстве. «Если же эсеры находились в домах без ведома домовых комитетов и домовладельцев, последние карались «за преступную небрежность тюремным заключением не ниже трех месяцев и денежным штрафом не ниже 10.000 рублей». Сведения о живших в Москве левых эсерах сообщались в Моссовет. (Правда, 9 июля 1918, № 140.)

Упрочение советской власти, с. 142.

Вацетис. Июльское восстание в Москве, с. 37.

Красный архив, 1940, № 101, с. 115. С помощью специально созданных отрядов аресты левых эсеров производились везде, где это только было возможно, причем, как правило, левые эсеры не оказывали никакого сопротивления. Так, 8 телеграмме председателя петроградской ЧК от 9 июля сообщалось, что «разоружение левых эсеров происходит без сопротивления». Впрочем, левые эсеры, собравшиеся в здании Пажеского корпуса, сначала отказались сдаться, но после того, как их обстреляли, — выбросили белый флаг (Гусев. Крах партии левых эсеров, с. 212). В Витебске комитет левых эсеров, в целом одобривший действия ЦК своей партии, был арестован без какого-либо сопротивления. 14 июля аресты и конфискации оружия были произведены во Владимире. А* в Жиздре (Калужской губернии) по прибытии отряда латышских стрелков левоэсеровский отряд беспрекословно сдал оружие и был распущен (см. там же). Аресты также производились в Туле, Воронеже, Вязьме и многих других городах.

Ленин и ВЧК, с. 84. Так, в телеграмме, посланной в час ночи 7 июля в Царицын Сталину, Ленин писал: «Левые эсеры [...] начали восстание против нас. Мы ликвидируем [его] сегодня же ночью беспощадно [...]. У нас заложниками сотни левых эсеров. Повсюду необходимо подавить беспощадно этих жалких и истеричных авантюристов [...]. Итак, будьте беспощадны против левых эсеров и извещайте чаще» (Ворошилов. Сталин и Красная армия, с. 39; Правда, 21 января 1936; Ленин. Военная переписка, с. 27). Через два часа Сталин ответил: «Что касается истеричных — будьте уверены, у нас рука не дрогнет. С врагами будем действовать по-вражески» (Сталин. Сочинения, т. 4, с. 118; Документы по истории гражданской войны в СССР, т. 1, с. 202). Как пишет Авторханов, «у Сталина не только не дрогнула рука, но, пользуясь полномочиями Ленина, он развернул такую вакханалию террора в Царицыне, что похоронная команда чекистов не успевала закапывать жертвы расстрельной команды» (Авторханов. Происхождение партократии, т. 1, с. 508).