Юрий Фельштинский - Крушение мировой революции. Брестский мир

Кроме Украины и юга хлеб давала Сибирь. В январе 1918 года погрузка хлеба из Сибири достигла 587,5 тысяч пудов, в феврале — 1867,5 тысяч, в марте — 3304,3 тысяч. Однако в апреле 1918 года, после подписания Лениным Брестского мира, ситуация резко изменилась. Украина была оккупирована немцами. С мая хлеб перестал давать юг. В Сибири началось спровоцированное брестской политикой большевиков восстание чехословацкого корпуса.

Общая политика советского правительства по отношению к крестьянству и продовольственному вопросу способствовала лишь усилению кризиса. «Хлеба было много в стране, — писал экономист-кадет С. Прокопович, — но хлеб этот не доходил до горожан и фабричных рабочих, так как частная торговля в стране преследовалась [...]. Голод 1918 г. был закономерным результатом продовольственной и земельной политики советской власти». Эта политика, по словам советского историка, заключалась в следующем:

«Советская власть не могла решать продовольственный вопрос буржуазными методами, путем развития свободной торговли хлебом, ибо свобода торговли означала спекуляцию и вздутие цен, свободу наживаться для богатых, свободу умирать для бедных. Советская власть должна была организовать заготовку хлеба на началах товарообмена, наладить продовольственное снабжение городов по трудовому принципу: «кто не работает, тот да не ест». Для этого были необходимы, во-первых, государственная хлебная монополия, т.е. безусловное запрещение частной торговли хлебом, обязательная сдача всех излишков хлеба государству по твердой цене и обеспечение деревни промышленными товарами также по твердым ценам; во-вторых, строжайший учет всех излишков хлеба [...] в-третьих, правильное распределение хлеба между гражданами».

Если город в результате такой политики не вымер от голода, то только благодаря «мешочникам», взявшим на себя неблагодарный труд посредников между городом и деревней. Так, до марта 1918 года из Кубани не было вывезено государством ни одного пуда хлеба, а «мешочники» вывезли не менее двух миллионов пудов. Монополия формально оставалась в силе, но она вылилась в замену легальной системы снабжения города— запрещенной. И это, вполне по законам рыночной экономики, которой в целом было отказано в существовании, привело к вздутию цен на продукты, отчего в первую очередь страдали рабочие.

Весной 1918 года советское правительство начало организацию «правильного товарообмена в государственном масштабе» [21]через продовольственные органы советской власти. С апреля организация товарообмена была возложена на наркомат продовольствия. По декрету от 2 апреля отдельные организации и предприятия, не уполномоченные на это наркомпродом, не имели права заниматься самостоятельным обменом товаров на хлеб. Местные продовольственные органы должны быть полностью подчинены наркомпроду. 8 апреля, несмотря на признание наркомпродом критической ситуации, советское правительство заявило, что не откажется от хлебной монополии и было в этом вопросе поддержано во ВЦИК левыми эсерами [22]. Товарообмен между тем производился по классовому признаку. Обменивать продукты на промышленные товары могли лишь деревенские бедняки. Остальные крестьяне, имевшие излишки, обязаны были продавать их государству по твердым ценам, получая взамен обесцененные бумажные деньги. Выдаваемые государством для обмена на хлеб товарные фонды, с целью предотвращения попадания их в руки крепких крестьян, передавались в распоряжение волостных или районных сельских организаций и лишь через эти организации обменивались на хлеб бедняков. Основными промышленными товарами для обмена были ткани, нитки, кожа, обувь, галоши, шорные изделия, чай, сахар, соль, посуда, мыло, керосин, проволока, листовое железо, гвозди, подковы, веревка, сельскохозяйственные машины, орудия и инвентарь.

Подобный товарообмен, из которого исключались все зажиточные слои деревни, конечно же, не мог разрешить продовольственного кризиса. Промышленных товаров не хватало. Город несравнимо больше хотел взять, чем мог дать. При такой системе нельзя было рассчитывать на добровольный принцип.

В мае советское правительство предоставило наркомпроду чрезвычайные полномочия по заготовке и распределению продовольствия. На находящейся под властью Совнаркома территории была установлена «продовольственная диктатура», целью которой было, по словам Ленина, «вести и провести беспощадную и террористическую борьбу и войну против крестьянской и иной буржуазии, удерживающей у себя излишки хлеба». Декрет, изданный ВЦИК 9 мая, подтверждал незыблемость хлебной монополии и твердых цен на хлеб и предписывал жителям сельских районов в недельный срок сдать советской власти все имеющиеся «излишки хлеба». Крестьяне, утаивающие от государства хлеб и отказывающиеся свозить его на ссыпные пункты, объявлялись врагами народа. Результатом этого явилось снижение товарности и общее понижение производительности сельского хозяйства [23].

Кроме хлеба, ввозимого мешочниками, в распоряжении промышленных центров находился урожай «рабочих огородов», внедряемых по указу советского правительства в промышленных центрах. Межведомственная Центральная огородная комиссия при наркомпроде была образована из представителей заинтересованных ведомств, профсоюзов и специалистов в начале 1918 г. В крупных городах, в том числе в Москве и Петрограде, были созданы еще и городские огородные комиссии. Весной они развернули широкую, в возможных для них пределах, деятельность.

Состояние продовольственного снабжения промышленных центров, тем не менее, продолжало оставаться серьезным. В первой половине 1918 года туда предполагалось завезти 230 тысяч вагонов продовольствия, а доставлено было лишь 15,6 тысяч. План снабжения Москвы и Петрограда в январе 1918 года был выполнен на 7,1 %, в феврале — на 16%, в апреле, когда проявились результаты ленинской брестской политики, — на 6,1 %, в мае и того хуже -на 5,7%. Как следствие этого, весной и летом в столицах начался подлинный голод: в Москве и Петрограде даже рабочие иногда не получали хлебных пайков неделями.

Тогда правительство приступило к разработке общегосударственного продовольственного плана на 1918/19 год, в надежде, что так можно будет увеличить государственные хлебозаготовки. В связи с этим Совнарком затребовал от губернских и уездных Советов данные об излишках. Одновременно ЦСУ требовало определить, «сколько излишков хлеба должно быть в каждой волости», «сколько каждая должна дать». Наряды устанавливались ЦСУ по волостям.

Однако закупочные цены на зерно были установлены крайне низкие. Так, по сведениям ЦСУ, в различных районах России себестоимость ржи составляла от 6 руб. 30 коп. до 12 руб. 27 коп. за пуд. Государство же скупало или обменивало у крестьян хлеб по единой для всей страны цене: 4 руб. 20 коп. за пуд, т. е. в полтора-три раза ниже себестоимости. Заготовительные цены на другие продукты в целом устанавливались по такому же принципу. Было очевидно, что при столь низких закупочных ценах хлеб нельзя было получить иначе как силой. Проводником такой политики не могли быть крестьянские Советы, в которых большевики к тому же не пользовались популярностью.