Юрий Фельштинский - Крушение мировой революции. Брестский мир

В тот же день, вечером 26 мая, на очередном заседании ЦК РКП(б) были утверждены написанные Лениным «Тезисы по текущему моменту». Военный комиссариат реорганизовывался в военно-продовольственный комиссариат, его работа на три летних месяца сосредотачивалась на «переделке армии для войны за хлеб и на ведение такой войны». По всей стране объявлялось военное положение, призывались девятнадцатилетние, вводился расстрел «за недисциплину», успех отрядов измерялся «успехами работы по добыче хлеба», вводилась круговая порука всего отряда и расстрел каждого десятого за разграбление отрядом конфискованного хлеба.

Тезисы Ленина не подлежали публикации (и были впервые обнародованы лишь в 1931 году), но на их основании 28 мая Совнарком принял постановление о продовольственной политике и поручил наркомпроду написать соответствующее воззвание. Ленин паниковал. В тот же день он подал записку Шляпникову: «ЦК постановил переправить максимум партийных сил в продовольствие. Ибо мы явно погибнем и погубим всю революцию, если не победим голода в ближайшие месяцы». Была объявлена мобилизация рабочих для «крестового похода в деревню». Еще большую власть получил нарком продовольствия Цюрупа. Параграф шесть проекта декрета ВЦИК «О реорганизации комиссариата продовольствия» предусматривал право «отстранять местных комиссаров продовольствия и требовать выбора новых, отменять постановления местных Совдепов, а в отдельных случаях входить во ВЦИК с предложением предания их суду».

Именно этот параграф возмутил левых эсеров, справедливо усмотревших в нем угрозу своим партийных позициям. Штейнберг от имени ПЛСР заявил, что этот пункт грозит всему строению советской власти, так как «исходит из мысли, что Совет представляет собой безвластное учреждение», которое может быть распущено или арестовано любым комиссаром хозяйства или продовольствия. Тем не менее проект был принят, и 4 июня Троцкий, выступая во ВЦИКе, бросил лозунг: «Да здравствует гражданская война!» Троцкий указал, что «хлеб в стране есть у кулаков, у хищников, у эксплуататоров» и нужно только отнять его «с применением оружия». «Наша партия за гражданскую войну, — закончил Троцкий. — Гражданская война уперлась в хлеб» [27].

С этого времени во всех промышленных центрах советской республики стали интенсивно формироваться продовольственные отряды. Из них под руководством военно-продовольственного бюро ВЦСПС при наркомпроде была сформирована продовольственная армия. К середине июня она насчитывала около трех тысяч человек, в середине июля — более 10 тысяч [28]. Свердлов между тем призвал большевиков сделать следующий шаг: организовать в деревне собственные организации [29]. 11 июня ВЦИК принял решение о создании в сельских местностях параллельных сельским Советам комитетов бедноты, работающих под наблюдением «продовольственных органов» и имеющих право грабить крестьян, передавая «продовольственным органам» советской власти большую часть награбленного и оставляя комитетам бедноты меньшую его долю [30]. Было ясно, что со временем комбеды должны будут «уничтожить сельские и волостные Советы», дабы «в деревне, где живет преимущественно трудовое крестьянство», вместо власти Совета существовала «подотчетная большевикам власть поставленных сверху представителей бедноты». Опираясь на батраков и пришлых, большевики пытались «установить диктатуру своей партии над деревней» [31]. Именно эту задачу ставил перед комбедами Ленин: «чтобы комбеды стали Советами» [32].

Именно поэтому левые эсеры выступили против декрета. «Те полномочия, которые даются комитетам бедноты», указал Карелин, делают из них противовес сельским Советам, а сам закон о комбедах направлен «на упразднение Советов крестьянских депутатов». Фракция ПЛСР отказалась участвовать в голосовании проекта, чтобы «снять с себя полностью ответственность за принятие этого декрета». Когда же декрет был принят большевиками, Карелин заявил, что левые эсеры будут «вести решительную борьбу с теми вредными мерами, которые сегодня приняты ВЦИК» [33].

Заявление Карелина не было пустой фразой. Между Третьим и Четвертым Всероссийскими съездами примерно в 19% всех губернских и уездных Советах большинство принадлежало левым эсерам. В ряде губерний этот процент доходил до 30-45. В июне левые эсеры в двадцать одном губернском исполкоме насчитывали 208 человек из 786, на девяносто шести уездных съездах Советов тридцать одной губернии, состоявшихся между Четвертым и Пятым съездами Советов, ПЛСР имела 24% делегатов, причем на девятнадцати съездах их было больше, чем большевиков, а на тридцати одном — не менее одной трети. В уездных Советах левым эсерам принадлежало 28% мест [34]. На губернском уровне наиболее значительными фракции ПЛСР оставались в рязанском (12 из 25), новгородском (10 из 25) и пермском (11 из 25) губисполкомах. После введения декрета об организации комитетов бедноты позиции левых эсеров усилились. В костромском губернском Совете доля левых эсеров выросла с 25% до 49%, в тверском — с 16 до 31, в саратовском — с 20 до 28, в смоленском — с 9 до 20% [35]. В местных Советах с левыми эсерами все чаще и чаще голосовали и сторонники разрыва Брестского мира, и противники большевистской крестьянской политики. Короче, к ПЛСР, по словам левого эсера Я. М. Фишмана, примыкали теперь «все недовольные большевистской политикой, как к единственной оставшейся советской партии».

Для обсуждения положения, сложившегося перед Пятым съездом Советов, ПЛСР провела в Москве, в Малом зале консерватории, свой Третий партийный съезд. Он работал всего четыре дня, с 28 июня по 1 июля. В это время в рядах ПЛСР числилось около 80 тыс. членов [36]. «Главным вопросом на съезде явится выработка тактической линии поведения партии в целом в виду чрезвычайного роста ее на местах, — писала одна из независимых газет. — В особенности усилилась партия левых эсеров на Украине» [37].

Одновременно падало членство в партии большевиков. Так, из 50 тысяч петроградцев, числившихся в партии в октябре 1917 года, к июню 1918 осталось только 13472 [38]. И даже если предположить, что часть убывших переехала в Москву или отправилась на фронт, падение численности в РКП(б) было очевидно. Публично, однако, большевики пытались представить левоэсеровские удачи поражением. Ю.М. Стеклов писал в те дни в «Известиях ВЦИК», что ПЛСР «за последнее время переживает процесс некоторого внутреннего перерождения» [39]и торжествует «по поводу «усиления» своей партии», что именно массовый приток в ее ряды может погубить левых эсеров. [40]

Результаты выборов на Пятый съезд Советов известны еще не были. Большевики и левые эсеры пребывали в состоянии неопределенности. На 30 июня независимым обозревателям казалось, что большевики и левые эсеры на съезде будут «почти в равном количестве». Левые эсеры считали, что вступают «в новую стадию политического продвижения вперед» [41]и на ближайшем съезде станут господствующей партией.