Юрий Фельштинский - Крушение мировой революции. Брестский мир

Решение о созыве Пятого съезда Советов ВЦИК принял 10 июня. На обсуждение съезда выносились отчеты ВЦИК и Совнаркома, продовольственный вопрос, вопрос об организации Красной армии, выборы нового ВЦИК и утверждение первой советской конституции. Этот последний пункт был еще одной причиной, толкавшей большевиков на скорое и радикальное решение левоэсеровской проблемы.

Решение о написании конституции было принято на Третьем съезде Советов в январе 1918 года. 1 апреля ВЦИК создал межпартийную комиссию по составлению текста. Комиссия уже утвердила текст «основных начал» конституции [42], когда 28 июня, за несколько дней до открытия съезда, комиссия ЦК РКП(б) под председательством Ленина внесла в проект ряд изменений. 3 июля Свердлов, втайне от левых эсеров, поручил Стеклову и Я.С. Шейнкману составить проект конституции заново. Те провели в запертой комнате «Метрополя», куда усадил их Свердлов, весь день. Ленин, со своей стороны, дал Стеклову и Шейнкману «принципиальные указания насчет формулировки вопроса о «свободах». В тот же день проект конституции был выработан. [43]

Указаний на то, зачем понадобилось менять проект конституции в тайне от левых эсеров и какие именно изменения были внесены в проект, впервые прочитанный на съезде уже после разгрома ПЛСР, мы не имеем. Однако несколько позже Ленин и Бухарин указали, что «истинная сущность советской конституции заключается в статье 33-й, дающей возможность коммунистической партии лишать избирательного права все остальные партии» [44]. В первые дни июля оставалась по существу одна такая партия: левые эсеры.

Несмотря на разгоны небольшевистских Советов, репрессии и террор комбедов, обрушивавшийся часто и на левоэсеровских активистов, ПЛСР сохранила влияние в Советах. На съезде, открывшемся 4 июля, левым эсерам принадлежала почти треть депутатских мест: из 1164 делегатов 773 были большевиками и 353 — левыми эсерами. Между тем соотношение делегатов съезда не отражало влияния партийных функционеров этих партий в местных Советах. Большевики получили на съезде большинство отчасти потому, что предоставили созданным ими комитетам бедноты непропорционально большой процент мест, предназначенных для крестьянских депутатов [45]. Кроме того, городские Советы вообще получали большее количество мест, чем сельские. В этом смысле большевикам было гарантировано большинство мест на съезде даже тогда, когда за ними шло меньшинство советских избирателей.

Левые эсеры это понимали и считали, что «если бы норма представительства была одинакова и для крестьян, и для рабочих», им «принадлежало бы на съезде подавляющее большинство» [46]. Чувствуя за собою большинство советских избирателей, левые эсеры не боялись идти на конфликты с большевиками. Еще до начала работы съезда, 30 июня, на заседании крестьянской секции ВЦИК, Спиридонова обвинила большевиков в том, что во времена голода они по ультимативному требованию Германии отправили туда 36 вагонов с хлебом и готовят отправку мануфактуры на два миллиарда рублей [47]. 1 июля, выступая перед большевистской фракцией съезда [48], Свердлов указал, что «отношения с левыми эсерами испортились с тех пор», как большевики «объявили войну кулакам в деревне», но на вопрос, «правда ли, что 36 вагонов хлеба было отправлено в Германию», ответил утвердительно [49]. Несмотря на это, Ленин назвал заявление Спиридоновой клеветническим, а партию левых эсеров — «окончательно погибшей» [50].

Атмосфера первого дня работы Съезда Советов была крайне напряженной. Еще до утверждения порядка дня съезда слово для приветствия от делегатов Украины взял левый эсер Александров. Он подверг резкой критике заключение Брестского мира и потребовал возобновления войны с Германией. Речь его была эмоциональна и вызвала аплодисменты всего зала. «Речь представителя украинского подполья, — писала на следующий день независимая газета, — та встреча, которая оказана была ей, [...] слово « Брест», которое громко повторялось в зале — все это снова показывало, как бессильна выпутаться из международных осложнений власть, первым делом которой [...] была ликвидация военных сил России» [51].

Справиться с противниками Брестского мира на съезде было не так-то просто ввиду их многочисленности и неуязвимой для критики позиции. Сотрудничество ленинского правительства с немцами зашло, с точки зрения революционеров, очень далеко. «На западной границе в районе Пскова были случаи, когда для усмирения взбунтовавшихся красных частей приглашались германские войска» [52]. Чтобы переломить настроение съезда, Свердлов поспешил предоставить слово для «внеочередного заявления» Троцкому. Последний обвинил противников Брестского мира, прежде всего левых эсеров, в провоцировании пограничных столкновений с немцами (в чем сами большевики были виноваты не меньше левых эсеров) [53]. Умело маневрируя вопросом о пограничных столкновениях, Троцкий прочитал с трибуны заранее заготовленную и ранее в большевистской фракции не обсуждавшуюся резолюцию, более похожую на военный приказ о том, что «решение вопросов о войне и мире принадлежит только» съезду, ВЦИКу и Совнаркому, «кто этому закону противится, тот должен быть стерт с лица земли». Имея в виду противников соблюдения Брестского мира, Троцкий предложил «очистить все красноармейские части от провокаторов и наемников империализма, не останавливаясь перед самыми решительными мерами» [54].

В ответ член ЦК ПЛСР Карелин заявил, что до доклада мандатной комиссии левые эсеры не будут участвовать в голосовании резолюции Троцкого [55]. Кроме того, они усматривают в этом предложении попытку предрешить ряд политических вопросов, нуждающихся в обсуждении [56]. Когда же, несмотря на заявление Карелина, Свердлов поставил резолюцию на голосование, левые эсеры в знак протеста вышли из зала. Большевики ответили одобрительным шумом и аплодисментами [57]. В результате 4 июля «съезд принял единогласное решение по всем вопросам в духе большевиков» [58].

5 июля левые эсеры вернулись в зал заседаний для участия в работе съезда. В этот день с докладом о деятельности ВЦИК выступил Свердлов. Он коснулся более подробно разногласий с ПЛСР. Свердлов, в частности, сказал, что «за последний период все наиболее крупные вопросы, стоящие в повестке дня ЦИК, принимались» голосами большевиков против левых эсеров, эсеров и меньшевиков [59]. Свердлов вновь подчеркнул, что продовольственная политика в деревне, в частности декрет о продовольственной диктатуре и организации комитетов бедноты, легли в основу разногласий с левыми эсерами. Касаться Брестского мира он нашел для себя невыгодным. Между тем 5 июля левоэсеровская газета «Знамя труда», одушевленная многочисленностью оппозиции на съезде, вновь призвала советскую власть покончить с «передышкой», «перебросить огонь восстания за отечественные рубежи» и так расширить революцию, «задыхающуюся в национальных рамках». Того же требовал и орган «крестьянской секции ЦИК» «Голос трудового крестьянства»: «Перебросить огонь социальной революции за пределы нынешней России, оказать активную поддержку разгорающимся восстаниям, принять решительные меры против десантов, осмеливающихся высаживаться в России» и тех, кто грабит «Россию на основании Брестского мира» [60].