Your Name - Братья. История масонства в России

Впрочем, из печати Писание на русском языке вышло лишь после кончины Филарета. Любопытно, что даже современники не разобрались, что за человек был митрополит – либералы считали его реакционером, консерваторы – вольнодумцем и человеком, политически опасным. Это, пожалуй, лучше всего доказывает, что на самом деле Филарет не был ни тем, ни другим.

Н. АСАДОВА: Ну что же, теперь давайте по порядку про жизнь Филарета Дроздова. Что меня удивило, когда я читала про него его биографию, один из составителей биографии вспоминал, когда писал о нём, упоминал, что он достаточно был нежным и трогательным мальчиком, юношей. Казалось бы, чем больше росло в нём самосознание взрослого человека, тем сильнее должно было возрастать чувство самостоятельности. Но наблюдается нечто обратное – пишет его биограф. И всякий раз, когда перед ним вставали материальные или моральные затруднения, он немедленно обращается за советом к своему родителю.

Надо ещё сказать о том, что у него родитель был непростой. У него был отец, который оказал на сына огромнейшее влияние и до конца его жизни они состояли в какой-то очень тонкой душевной связи.

Л. МАЦИХ: Это редко бывает между сыном и отцом.

Н. АСАДОВА: И даже когда он умер и Филарет находится очень далеко от отеческого дома, он почувствовал, что он умер.

Л. МАЦИХ: Так он писал, и я вполне в это верю.

Н. АСАДОВА: И вот одно из писем, я немножко процитирую, ещё тогда Василий, которое перед постригом в монахи написал отцу: «Батюшка, Василия скоро не будет. Но Вы не лишитесь сына, который понимает, что Вам обязан более нежели жизнью, чувствует важность воспитания, знает цену Вашего сердца». Такие трогательные слова!

Л. МАЦИХ: Прекрасные слова. Он был человеком, трогательно привязанным к семье. Хотя он с малолетства понял, что своей семьи у него не будет, он выбрал путь чёрного духовенства. В словах Алексея прозвучала немножко странноватая фраза «ему на роду было написано стать отцом церкви». Если бы каждый из детей рядового священника становился бы отцом церкви, можете себе представить, сколько отцов церкви было бы!

На роду ему было написано, может быть, стать приходским священником. Каким-нибудь епархиальным управляющим. И не более того. Всё остальное – это его выдающие, абсолютно уникальные способности. Почему люди так расходились в оценке его личности? Он был гением, а гениев люди понимают редко. Он настолько превосходил средний и даже высокий уровень своих современников, что они его не могли понять. Верхушка его личности терялась в заоблачных высях.

Им непонятны были мотивы его поступков, а он не всегда считал нужным объяснять. От природы он был изумительно одарён. И кроме того, у него была абсолютно фантастическая работоспособность, ещё с подростковых лет, учение в семинарии и дальше. Ведь семинаристов-то сколько было! А так далеко пошёл он один. Алексей это впроброс говорит, это меня немножко, как поклонника Филарета, задело.

Н. АСАДОВА: У Вас есть возможность раскрыть его личность!

Л. МАЦИХ: Языки, туда-сюда… а попробуйте-ка! Он выучил в совершенстве немецкий и французский. Писал отцу: «Папенька, хлеба сейчас трачу осьмушку в день, потому что всё экономлю. Зато купил себе Канта». Канта купил на немецком языке. Книги эти стоили тогда очень дорого. Это не сейчас, когда книги общедоступны. И читал его в оригинале. Читал он до конца своих дней очень много. И по количеству прочитанного не было ему равных в империи. В церкви-то и подавно. Ненасытный был абсолютно чтец, пожиратель книг. Это была одна из его главных отрад.

Причём, он читал философов античных, он современников глубоких авторов читал, теологов, историков религии, философов. В том числе и тех читал, с кем потом спорил. Языки знал превосходно. Кстати, он был один из считанных людей в тогдашней России, кто знал библейский иврит. Знали только он и священник Герасим Павский, которые потом взялись за переводы Ветхого Завета на русский язык.

Его чутьё филологическое, его необыкновенная текстологическая подготовка, его умение мыслить богословскими категориями, это проявилось очень рано, ещё на студенческой скамье и очень резко его выделяло среди всех его однокурсников.

Н. АСАДОВА: Скажите, а как так случилось, и в какой период жизни произошло, что он присоединился к масонским ложам?

Л. МАЦИХ: Мы говорили, что масонство тогда было самым модным интеллектуальным поветрием.

Н. АСАДОВА: Это правда, как такой интеллектуальный клуб своего рода.

Л. МАЦИХ: да, не состоять в масонстве было тогда как-то даже неприлично. «Кто же нынче не масон!» - говорит один из героев сочинения Карамзина. С некоторым осуждением, но тогда это было принято.

Н. АСАДОВА: Как многие модные вещи приняты таким надменным снобистским позором.

Л. МАЦИХ: Верно. В этом был элемент салонной моды в то время, в александровское, это действительно было так. И Филарет, возможно, поддался и этому элементу тоже. Но его вели туда, конечно, и глубинные вещи. Он, как человек необыкновенного ума, очень быстро и хорошо всё понимал. И всю слабость церкви, как институции, об этом очень много говорили, он понял очень быстро. И он понял необходимость реформ церковных.

А себя он считал охранителем. Он считал себя стражем. Любимое его слово, применительно к себе ,было слово «страж». Он считал, что он должен охранять церковь. Он понимал, что охрана без реформ невозможна. Это дело обречённое.

Н. АСАДОВА: Удивительная история, действительно, такой папенькин сынок, который всё время сомневался и советовался с папой, оказался мощным реформатором. Причём, он свои реформы проводил практически на всех постах, которые он занимал.

Л. МАЦИХ: Он не был папенькиным сынком. Не то, чтобы он советовался с папой по любому мелкому вопросу.

Н. АСАДОВА: Так пишет его биограф.

Л. МАЦИХ: Это очень субъективная точка мнения одного из многочисленных его биографов и не следует делать далеко идущих выводов. Он советовался с отцом, который был для него духовным авторитетом, по вещам значимым, по вещам, действительно для него сущностным. Но его непоколебимо твёрдый характер тоже проявился с младых ногтей. Совершенно неудивительно, что он проводил реформы. Реформы может проводить человек, который интеллектуально дозревает до понимания их необходимости и у которого есть твёрдость характера, чтобы на своём настоять. И это счастливо в нём соединилось.

Н. АСАДОВА: Так когда он присоединился к ложе масонства?

Л. МАЦИХ: Он вступил в ложу Лабзина «Умирающий сфинкс», которая тогда объединяла в себе всё лучшее, модное и наиболее талантливое и креативное, что было тогда в Петербурге, в столице. Он вступил в ложу Сперанского «Полярная звезда», поскольку Сперанский был в ту пору фаворитом Александра, и он состоял в ложе «Соединённых друзей», самой численно большой ложе Петербурга. Он одновременно посещал собрания трёх лож.