Антон Керсновский - Философия войны в одноименном сборнике

цензов или посещения полков начальством трудно было «соблюсти себя» и встать «целым»

из-за стола! Если вас не «накачают», то накормят так — что вы еле двигаетесь.

Гостеприимство и тороватость — дело хорошее, если оно не идет в ущерб общему

делу, если не уходит при этом невозвратно безжалостное время.

Помню, бывало, нет конца обеденному сидению: все проговорили, все прокричали,

все пропели, все испробовали — больше ничего не лезет в голову: а они все сидят, все пьют,

все угощают. Как будто напиться до невменяемости так почетно, так обязательно и так

приятно!

188

Электронное издание

www.rp-net.ru

И так — сегодня, так завтра, так каждый день!

Некий богач, корнет М...в, умудрился в г. Ковеле прожить таким образом в один год

больше миллиона рублей. Конечно, это он сделал не в одиночку. Но вы подумайте: в

уездном захолустье в 1890-х годах прожить миллион рублей!

А наряду с этим на службе отбывались номера.

Даже выражение «гонять смену» соответствует понятию отбывания номера. Солдат

не учили верховой езде, а «гоняли смену». Отганивали смены, отстаивали пешие занятия,

отсиживали тактические занятия, а затем — выпивка и закуска, а иногда и большие кутежи с

некрасивыми номерами и очень часто — на глазах солдат.

Офицер, отбыв служебный номер при солдате или с солдатами, т. е. занявшись

кратко службой, жил дальше своей жизнью, совершенно несходною с жизнью солдата. И

здесь уж солдат являлся как бы слугою офицера.

Классовое деление клало резкую грань между нами, невзирая на попытки некоторых

офицеров подойти к солдату, сблизиться с ним.

И в этом еще полбеды и даже нет никакой беды; но лишь при условии, что офицер

перед лицом своего дела — «без сучка и задоринки»; если он мастер военного дела, если он

непререкаемый авторитет для солдата, который к тому же видит в офицере отеческую

заботливость, ровное деловое обращение и неизменно надлежащий (образцовый) пример во

всем.

Но вот тут-то и слабое место. Авторитетом и тем более восхищением солдат

пользовались далеко не многие офицеры. Большинство являлось перед глаза солдата со

всеми человеческими слабостями и несовершенством и даже с малыми познаниями в кругу

своих прямых обязанностей. Офицерская масса, как и командная, была вяла, бездельна, не

предприимчива, мало идейна, придавлена и мало сведуща в военном деле.

Бесцветно протекала жизнь русского армейского офицера между выпивками, картами

и отбываниями номеров, да смотрами, на коих: «должностные» наперегонки старались

надуть начальство и удостоиться особенной его похвалы.

Впереди у офицера была единственная освещающая его служебный путь звезда:

должность уездного воинского начальника с подполковничьим чином в награду за 30–35 лет

службы! Только немногие счастливцы умудрялись достичь в среднем возрасте чина

полковника и должности командира полка, и еще более редкие шли дальше по

иерархической лестнице. Даже в своде военных Постановлений, в книге VII-й были

неодолимые условия для карьеры армейского офицера: одна из статей говорила, что

армейский подполковник имеет право на производство в полковники только в том случае —

когда он состоит уже «кандидатом» на полк, а другая — что кандидатом на полк можно

189

Электронное издание

www.rp-net.ru

зачислять только полковников ∗ . Вот тут и изворачивайся, как знаешь! Немудрено, что и в

полковники и в «кандидаты» на полк проходили не многие... Вообще жизнь армейского

офицера не была привлекательна и, что особенно скверно, не была ограждена от произвола

начальства. Отсюда проистекало: неуверенность армейского офицера в завтрашнем дне,

низкопоклонство, ухаживание не только за начальниками, но даже за их адъютантами. Речи

начальства выслушивались с подобострастием, анекдоты с восхищением, смех

подхватывался; начальство и всю его свиту ублажали всеми способами, причем в этом

принимали участие все, даже полковые дамы! Но больше всего, все-таки, любили — пыль

экипажа удаляющегося начальства.

Незавидная доля была у рядового русского офицерства. А потому многие опускались

совсем и обращались в жестоких пьяниц и забулдыг. Конечно, все это не способствовало

знанию своего дела и авторитетности в солдатской среде.

Гвардейский офицер жил много лучше, пользуясь лучшими стоянками, имея зачастую

свои средства, а главное — веря в свои неотъемлемые права на карьеру.

***

Итак: в низах военной иерархии — неуверенность в себе, блуждание между трех

сосен; в середине — держание за свое положение, а иногда и извлечение «профита» из этого

положения; вверху заботы о карьере и имени до «графа» включительно, а также

старательное угождение «придворным сферам»; последние заняты интригами в орбите

Солнца, стараясь безраздельно овладеть его лучами! Все думали о себе... Что и доказали

наглядно в дни испытания, когда надлежало показать свою преданность Солнцу и доказать,

что слово их не расходится с делом.

Войну проиграли: от своих дурных привычек вовремя не отказались; на новый путь

(конституционный) вовремя не стали (поддерживали упорство своего Монарха, а в момент

шатания Престола бросили своего «возлюбленного и обожаемого Монарха» на произвол

горестной, но вполне заслуженной его судьбы, а себе уготовили такие испытания, коим нет

названия!)

***

Если вы скажете, что я нарисовал слишком мрачную картину русских военных

порядков, русской военной действительности до войны 1914 года, то я отвечу вам:

Только при наличии таких порядков и могло случиться то, что случилось....

∗

Впоследствии, после поданной мною записки и напечатанной статьи, эта нелепость исчезла. Но держалась она

долго, не вызывая протестов. Держалась, как держались и сказки о былых действиях войск. Никто не замечал,

потому что критика не дозволялась, без нее покойнее жить.

190

Электронное издание

www.rp-net.ru

Те отрицательные явления, которые наблюдались в Маньчжурской войне, а потом и в

мировой, могли быть только последствием великого организационного нестроения,

великого карьеризма и глубоко вкоренившейся привычки служить не общему делу, а людям,

стоящим наверху.

Только при массовом царстве невежества и рабства могло скопиться наверху военной

иерархии столько бездарностей и непротивленцев (молчальников), столько маленьких

людей — устроителей мещанского счастья — в серединах, и столько молчаливых-

страстотерпцев — в низах!

Только при таких порядках — война, начатая при исключительно благоприятных

условиях для России (участие Англии и Японии, удачное сопротивление Франции и даже