Антон Керсновский - Философия войны в одноименном сборнике

опыту. Но честолюбие заедает иногда и скромных, чадолюбивых, упитанных и благодушных

канцеляристов.

Генерал Беляев — назначенный военным министром по настоянию Императрицы

Александры Федоровны, был просто — кретин, какие редко встречаются на свете. И как

всегда кретины в больших чинах прячут свое ничтожество в «форме», так и этот был

мелочным канцеляристом.

К числу таких чистейшей воды канцеляристов, хотя и не упитанных, принадлежал и

генерал М.В. Алексеев, коему суждено было сыграть такую большую роль в печальные годы

России. Но о нем, как и о генерале Самсонове, я буду говорить дальше.

Теперь же прекращаю характеристики отдельных лиц, ибо в жизни большой страны

сущность не в качествах отдельных немногих личностей, а — во всей системе. Систему же

создают верхи Государства, его Свойства же достаточно

«власти». «властей»

охарактеризованы мною.

Незнание своего дела, даже попросту — профессиональное невежество было

главным их качеством, а к нему уже прилагались: недобросовестность (материальная и

моральная), любовь к комфорту (эпикурейство), недальновидность и самомнение — не

основанное на действительных фактах.

Все это создавало разлагающую атмосферу службы и всей жизни. И неудивительно,

что вопросы: кого же взять вместо генерала Алексеева — не находили общих, дружных

ответов.

Не было возможности выдвинуться и получить решительную известность и

популярность: все более или менее приличное было придавлено или брезгливо ушло в себя,

сократилось, а на поверхности плавали: «живые трупы», «сумасшедшие муллы», «Алешки

186

Электронное издание

www.rp-net.ru

желтоглазые» ∗ и лица с другими кличками, указывающими на пренебрежительное к ним

отношение со стороны подчиненных. Такие люди, как Корнилов и Марков, были почти

неизвестны в мирное время; только исключительное стечение обстоятельств выдвинуло их.

Были, конечно, и кроме них и честные люди и образованные военные: Самсонов, Гурко,

Каледин, Краснов, Миллер, Головин, Келчевский, Стогов, Юзефович, Морозов и другие.

Были способные люди, но слишком — карьеристы, типа Черемисова, Клембовского, Гутора,

Крымова... Как не быть положительным типам в такой большой Армии, как русская? Будь

бы надлежащая атмосфера, возможность — она создала бы целую плеяду великих людей и

больших генералов. Но такой обстановки, такой атмосферы не было — ни в мире, ни тем

более на войне ∗∗ . К тому же, общество русское стояло далеко от Армии и не знало лучших ее

представителей, а потому не могло в критическую минуту выдвинуть их своим «мнением».

Наоборот, общество было загипнотизировано властью, ее «сообщениями» и вместе с нею

повторяло имена военных посредственностей и даже жестоких бездарностей, а временами и

чистопробных пакостников, как например генерал Л....ъ, портрет коего был напечатан в

газете (чуть ли не в «Новом Времени») с соответствующей такому случаю надписью о

героизме, доблести и талантах этого вовсе не доблестного генерала, а лишь наглого лгуна и

жестокого эгоиста — эпикурейца. Таких примеров было очень много, и все они идут из

одного источника системы, отсутствия умной, дальновидной и сильной руки наверху.

***

Середина русского командного элемента — командиры полков — были люди самые

заурядные, думавшие прежде всего и больше всего: как бы угодить начальству. При этом:

если это были «армейцы», то они считали карьеру свою сделанной и дрожали над своим

благополучием; если же это — гвардейцы или офицеры Генерального Штаба, то они усердно

занимались соображениями о дальнейшем служебном движении, учитывая открывающиеся

вакансии и внимательно следя за своими сверстниками.

Заботы об истинной, боевой подготовке войск были столь же редки, сколь часты были

заботы о «внешности», о парадах и о приеме начальства. Впрочем, заниматься

действительной боевой подготовкой войск было даже невозможно: надо было выполнять

буквы уставных мелочей и готовить войска к смотрам начальства. В справедливости моих

слов проще всего убедиться по так наз. «большим маневрам». Казалось бы, что этим дорогим

∗

Был такой командир корпуса.

∗∗

«Наполеоны» родятся, а война их только выдвигает, но лишь тогда, когда вся обстановка жизни способствует

выдвижению талантов, а не только серой посредственности или ловких интриганов.

187

Электронное издание

www.rp-net.ru

и редким упражнениям надо было пользоваться вовсю и всем от велика до мала и обратно.

Каждый начальник должен был священнодействовать на больших маневрах, не в целях

приобретения бескровных лавров, а в целях обучения вверенной ему части и себя: здесь надо

суммировать все зимнее и летнее обучение, все элементы военных занятий и показать

применение их в обстановке близкой к боевой; причем, одно из первых условий для этого:

все должны добросовестно учитывать отсутствующий на маневрах огонь, потери и

затруднения в тыловой организации (обсуждая их, считаясь с ними). В действительности на

маневрах никто не учился и не учил, а все гонялись лишь за бескровными победами — ради

карьеры. Это — для верхов. А середина — или томительно отбывала номер, или —

занималась выпивкой и закуской. Низы — месили грязь или варились в собственном соку!..

Игнорирование огня, переодевание на разведке, торопливость, таскание за собою

нового обмундирования для переодевания перед появлением большого начальства и проч.

несуразности отдаляли дорогое и серьезное занятие гораздо дальше от действительной

боевой обстановки, чем оно должно быть. Польза для дела выходила малая, потому что

серьезно мало кто думал о деле.

***

Младшие чины Армии в своем большинстве отбывали томительные для них номера,

отлынивая от службы при первой возможности. Всегдашним оправданием при этом было:

«на получаемые мною 100 рублей я достаточно послужил; можно и отдохнуть!» Один из

моих начальников в дни молодости — милейший и добрейший Р.... говорил: «Брось дела;

дело не медведь — в лес не убежит, а закуска остынет... А какую закуску сегодня

приготовила жена: раки, грибы, свежая осетрина, биточки в томате»... Как тут не

соблазниться — ведь это пахнет Чеховской «Сиреной», да еще зимой, когда так приятно,

придя с холоду, пропустить одну другую рюмку «смирновки» или «английской горькой» под

грибки в сметане или под горячую кулебяку. Только русские знают притягательную силу

закусочного и обеденного стола, потому что... только они употребляли столько времени на

знакомство с этими атрибутами праздной и беззаботной жизни!.. Помню, как в дни строевых