Антон Керсновский - Философия войны в одноименном сборнике

лишенная доктрины и правды жизни. Принадлежа, по своим умственным способностям и

теоретической подготовке, не к худшим, а к лучшим элементам русского офицерства,

офицеры Генерального Штаба быстро «климатизировались» на разных должностях и

делались господами положения в сфере компетенции своего начальства, а потому

«ворочали» делами и своими шефами. Но сами они были плоть от плоти русского

офицерства, русского дворянства, русского чиновничества и русской военной системы. Ни

школа, ни войсковая часть, ни Академия не заложила в них жгучего, неодолимого желания

совершенствовать военную службу и дело исканием истины и правды жизни. Школа

сказала, что в Российском Государстве «все обстоит благополучно», что Царь — земной бог;

что все, от него исходящее, есть совершенство и критике не подлежит †† , что Россия —

первая держава в мире, что она всегда и всех побеждала... Церковь добавила, что «несть

власти; иже не от Бога суть»... Воинская часть все это подтвердила, а Академия —

припечатала.

Ни средняя школа, ни Академия не раскрыли истинного прошлого России — с его

внутренними раздорами, отсутствием народного воспитания (конечно, с примером сверху), с

борьбою за власть еще в удельный период и так во все последующие; с приниженным,

бесправным и весьма покорным силе народом-земледельцем, а не воином; с вечной борьбой

наверху — между князьями и дружинниками, между царями и боярами; между одними

боярами и другими; между одними интеллигентами-буржуями и другими такими же

интеллигентами-буржуями.

Никто не говорил будущим деятелям Армии правды о военных успехах России

(больше над чукчами, юкагирами, мордвою, финнами и татарами, турками и персами, да

развалившимися поляками!). Никто не освещал истинных причин ее великих поражений под

Мои друзья, читая мои статьи и слушая речи, говорили всегда: «Сломаешь себе шею». Помню, с какими

*

сомнениями и колебаниями принес мне на просмотр невинную статейку для «Разведчика» подполковник А.М.

Крымов, впоследствии игравший роль в событиях у Петрограда, спровоцированных Керенским в 1917 году

(наступление на Петроград).

179

Электронное издание

www.rp-net.ru

Аустерлицем, Фридландом ∗ , 1812 году ∗∗ , в целом ряде последовавших войн или слабых

успехов даже над таким противником, как Турки, в 1877–1878году ∗∗∗ .

Если бы все недостатки народной и армейской организации в прошлом и настоящем

были бы сконцентрированы и выпукло изображены, а с другой стороны показаны были бы

последствия этих недостатков: народные бунты и все волнения после неудачных войн

(Разин, Пугачев, Казацкие выступления в Малороссии против Польши и Москвы,

социалистическое движение, находившее благодатную почву в народной массе голодной,

бесправной и темной), — то ум будущих работников Армии ясно сознавал бы

действительность, а сердце их горело бы неодолимым желанием изменить все к лучшему,

приблизить к идеалам.

Всего этого в действительности не было.

Офицер Генерального Штаба выходил из Академии с многообещающей вывеской,

вроде того, как это делается у магазинов, предполагаемых к открытию, но еще закрытых по

случаю происходящих внутри работ... А в действительности внутри и работ никаких не

было, а просто была наброшена разная мелочь, незаконченные предметы и бутафория...

Выйдя с таким багажом на широкий жизненный путь с обеспеченной карьерой, у начала

которой было написано: «все обстоит благополучно» и «происшествий никаких не

случилось», офицер Генерального Штаба получал как бы подорожную: «Иди смело и делай

то, что делали твои предшественники: никаких новшеств и либеральной критики. Видишь —

какую они создали Россию, солнце в ней не заходит! Это тебе доказательство, что от тебя

ничего больше не требуется, как следовать их примеру. Критикой не занимайся: это —

вольнодумство модников или глупое «самооплевывание». Бери жизнь, как она создана

отцами и дедами, и легко найдешь в ней хорошее и обеспеченное для себя место».

И офицер Генерального Штаба шел в жизнь, созданную отцами, и продолжал вести

себя по примеру отцов, не считаясь с ростом русского народа, его законными

потребностями; не видел необходимости в радикальном изменении порядков жизни и

службы; не предвидел будущего и тех неописуемых мук, коими будут расплачиваться дети

за грехи отцов!

Были, конечно, такие люди, которым нельзя в полной мере сделать такого упрека. Но,

повторяю: их было мало и большинство из них предпочитало молчание (в их числе и генерал

∗

Поражение под Фридландом было так велико, что когда на Военном Совете Император Александр поставил

вопрос: продолжать ли войну или просить мира, то брат его Константин высказал мнение, что продолжение

войны было бы равносильно уничтожению Армии. «Если Ваше Величество дадите каждому солдату по

пистолету и прикажете выстрелить в себя — результаты будут те же, что и при дальнейшей борьбе с

противником».

∗∗

Плевна есть удивительный образчик бездарности верхов и общей неготовности Армии.

∗∗∗

1812 год — есть целый ряд поражений русского оружия, не исключая и Бородина.

180

Электронное издание

www.rp-net.ru

Алексеев — впоследствии фактически Верховный Главнокомандующий русскими армиями,

если только его можно причислить к группе лиц, понимавших действительность, в чем,

впрочем, я сильно сомневаюсь). Еще меньше было число — дерзавших делать литературные

или иные выступления, критикуя существующие порядки. Да и эти выступления делались

весьма осторожно, стараясь не навлечь на себя гнев верхов. Им многие сочувствовали, но

сами молчали. Однако, большинство приспособлялось к существовавшим порядкам и

старалось угождать начальству, заботясь прежде всего о своей карьере. При всем том, они

были мозгом армии, но мозгом, не управлявшим движениями рук и ног военного организма,

а покорно повиновавшимся общему необдуманному и фатальному движению... движению

русского великана на глиняных ногах!

Из галереи офицеров русского Генерального Штаба я ограничусь краткой

характеристикой лишь лучших типов или тех, на долю коих выпала заметная доля в русской

трагедии.

Генерал А. К. Пузыревский — начальник штаба Варшавского военного округа в 90-х

годах прошлого столетия — высокообразованный и талантливый военный историк, критик,

интересный лектор и остроумный собеседник. Как военный критик, искал истины военного

дела в духе и воспитании; но, как и другие искатели правды, не умел или не мог обратить

слова в жизнь. Чутье было, попытки были, но не больше. Впрочем, надо сказать, что его