Сергей Утченко - Древний Рим

К палаткам были прислонены большие щиты. Некоторые щиты были круглые и овальные, но большинство имело прямоугольную форму. Такой щит мог прикрыть всё тело воина. Для облегчения веса его делали из тонких досок, обтянутых сначала холстом, а поверх его — бычьей кожей. Края щита окаймлялись металлическими полосами. На многих щитах были также поперечные металлические полосы и острые бляхи посередине, так что ими можно было не только обороняться, но и бить врага, нанося ему тяжёлые, рваные раны. Чтобы не перепутать оружие, на внутренней стороне щитов были надписаны имена их владельцев.

К одной из палаток подошёл уже известный нам центурион Бельвенций, положил на щит свою трость — знак его власти и орудие наказания провинившихся солдат — и молча подсел к костру, у которого грелась небольшая кучка воинов. По тому, как быстро потеснились солдаты, уступая ему место у огня, видно было, что начальник сумел заслужить у них большое уважение. Обогрев над огнём озябшие руки, центурион, также молча, снял свой железный шлем, взял щепотку золы и принялся усердно чистить те места, где, как ему казалось, едва начинали намечаться пятнышки ржавчины. В это время один из молодых солдат нарушил молчание, установившееся с приходом центуриона.

— Почтенный Бельвенций, — сказал он, — до твоего прихода все здесь спорили о том, как могло случиться, что мы попали в такое тяжёлое положение после того, как войска Цезаря, казалось, навсегда покорили всю Галлию. Центурион, кончивший чистить шлем, повернулся к спрашивавшему, поглядел на него и ответил:

— Лучше ложитесь спать. Я думаю, что завтра нам предстоит тяжёлый день. И вообще, солдату не годится много болтать. Меньше слов, больше дела. — И, отвернувшись, он вынул из ножен и принялся осматривать свой короткий меч. Проверив остроту обеих его сторон, он вынул брусок и подточил остриё, затупившееся во время боя прошлой ночью. Он подумал, что меч сослужил ему хорошую службу и что римляне правильно сделали, отказавшись от принятых в древности неудобных мечей, которыми нельзя было колоть, а можно было только рубить. В тесноте рукопашной схватки короткий обоюдоострый римский меч, с тонким острым концом, был удобнее длинных и тяжёлых мечей галлов.

Молодой солдат умолк, но затем опять вкрадчиво обратился к центуриону:

— Уважаемый Бельвенций, ты — старый, опытный воин, служишь здесь, в Галлии, под командой Цезаря с самого начала войны и знаешь много такого, что могло бы пригодиться нам, молодым солдатам. Ты лучше других можешь сказать, почему восстали галлы и велика ли угрожающая нам опасность.

Бельвенций смягчённый упоминанием о его опытности и знаниях, вложил меч обратно в ножны и начал:

— Галлы были недовольны большими налогами, которые наложил на них Цезарь. Может быть, налоги были действительно тяжелы, но Цезарь не хочет, чтобы его солдаты вернулись домой нищими.

— Нашёл, благодетеля! — неожиданно рассмеялся Марк Субурий, сидевший с другой стороны костра. — Задаривая солдат, Цезарь заботится прежде всего о себе. Опираясь на преданные ему легионы, он рассчитывает захватить власть в Риме и подчинить себе народ.

— Не смей так говорить о великом Цезаре, — горячо возразил центурион. — Мне всё равно как он относится к народу и хочет ли он захватить власть. Я знаю одно: он — лучший полководец, с которым я когда — либо служил. При нём войско не останется без добычи и щедрых подарков. А если Цезарь станет диктатором, я стану хозяином такого поместья, которое позволит мне приятно прожить старость, ни о чём не заботясь. Цезарь знает центуриона Бельвенция, а Бельвенций знает Цезаря.

— Боюсь, что вместо больших поместий мы получим по небольшой могиле в Галлии! — усмехнулся Субурий. — Посмотри на войско Верцингеторига. С таким храбрым противником нам ещё не приходилось встречаться. Они сражаются за землю и свободу, а мы своей кровью добываем богатства купцам и ростовщикам.

— Скверный у тебя язык, Марк, — покачал головой Бельвенций. — Храбрее и опытнее тебя нет солдата во всём легионе, и, если бы не твоя дерзость, ты давно уже был бы центурионом, Ты всё время порицаешь Цезаря, а смотри, как крепко он сумел запереть в Алезии лучшее войско галлов. Верцингеториг сидит там, как в мышеловке.

— Хороша мышеловка, — невесело рассмеялся старый воин. — Мы больше похожи на человека, ухватившегося за хвост разъярённого быка. Ни повалить, ни выпустить. Осадили Верцингеторига в Алезии, а он вызвал ополчение галльских племён, и те заперли нас в нашем лагере. Мы между двух огней. С одной стороны Верцингеториг, а с другой — ополчение почти всех галльских племён.

— А правда, что в галльском ополчении больше двухсот пятидесяти тысяч человек? — робко спросил молодой солдат, начавший разговор.

— Пустое, — ответил центурион. — Если бы это было так, они одновременно атаковали бы наши укрепления во многих местах. Однако они всё время вели атаку только в одном месте. Это значит, что у них нет достаточно сил, чтобы создать численное превосходство сразу в нескольких местах. Всё же положение наше трудное. Не знаешь, где и когда они ударят всеми силами. Ну, довольно разговоров, ложитесь спать, завтра нам предстоит трудный день.

С этими словами центурион поднялся и пошёл по лагерю, чтобы ещё раз проверить посты.

Лагерь был хорошо укреплён. Недаром в течение ряда столетий, проведённых в непрерывных войнах, римляне совершенствовали технику постройки укреплённого лагеря. Где бы римляне, ни останавливались во время похода, они сразу же начинали строить укрепления. Не имея во время сражения у себя в тылу укреплённого лагеря, они чувствовали себя неуверенно. Лагерь служил им надёжным убежищем. Часто уже торжествовавший победу враг, преследуя разбитые римские легионы, неожиданно для себя останавливался в растерянности перед мощными укреплениями лагеря и терпел поражение при попытке овладеть им.

Лагерь имел форму правильного четырёхугольника. Враг прежде всего встречал на своём пути ров шириной в два с половиной метра. Стенка рва со стороны лагеря переходила в вал — насыпь, сделанную из выкопанной земли. Насыпь была укреплена дёрном и метра на четыре возвышалась надо рвом. На валу обычно строили ещё частокол, прикрывавший защитников лагеря от стрел и метательных копий. С внутренней стороны на вал вёл покатый откос, чтобы римляне могли легко и быстро взбежать на вал для защиты частокола.

Лагерь имел четыре выхода. Главные ворота были повёрнуты к врагу. По бокам их иногда строились многоэтажные башни. Враги чаще всего старались пробиться именно здесь, где через ров был перекинут мостик. Поэтому было важно, чтобы защитники могли сверху, не мешая друг другу, забросать их градом стрел и дротиков.