Сергей Утченко - Древний Рим

От этих ворот через весь лагерь шла главная улица, соединявшая их с воротами на противоположной стороне лагеря. Главную улицу пересекала вторая улица, соединявшая между собой боковые ворота.

Часть лагеря, примыкавшая к главным воротам и отделённая широкой поперечной улицей, предназначалась для полководца, его телохранителей и штаба. Здесь находилась широкая площадь, на которой могли собраться солдаты, если полководец хотел обратиться к ним с речью. В таких случаях он поднимался на особое возвышение, чтобы его хорошо было видно и слышно. Здесь также стоял жертвенник для принесения жертв богам. Остальную часть лагеря занимали палатки солдат, расположенные правильными рядами. Каждый легион, каждая манипула занимали строго определённое место. Поэтому у римлян не могло быть во время тревоги никакой суеты и беспорядка.

Проверив часовых, центурион поднялся на одну из башен, прикрывавших главные ворота, обращённые к врагу. Два солдата молча посторонились, пропустив его к одному из узких окон башни.

— Всё равно ничего не видно, — сказал один из них. — Темно так, что не видно даже огней Алезии.

— Хорошо ещё что из — за такой мглы осаждённые не могут обмениваться сигналами с галльским ополчением на равнине, — мрачно сказал центурион.

Осматривая линию римских укреплений, частью которой был лагерь, глядя на смутно видневшиеся горы, центурион думал, что место для лагеря Цезарь выбрал не случайно. Это место было самым слабым звеном в цепи римских укреплений вокруг Алезии.

Возвышенность подходила здесь почти непосредственно к горе, на которой была расположена Алезия. Охватить эту возвышенность своей линией обороны у римлян не хватило бы воинов; вот почему укрепления проходили в этом месте по склону, что было очень опасно, так как враги могли обстреливать и штурмовать их сверху. Именно поэтому Цезарь и решил укрепить это место лагерем с большим количеством воинов.

— Боюсь, что завтра галлы, наконец, догадаются напасть на нас с горы, — тихо сказал Бельвенций, спускаясь с башни.

* * *

На следующий день, около полудня, как и предполагал Бельвенций, галлы направили основной удар с горы на римский лагерь у подножия. Одновременно Верцингеториг напал на лагерь с другой стороны. Галлы, засыпая землёй и связками прутьев рвы и ловушки, подошли к укреплениям римлян. Большой отряд галлов, построившись «черепахой», подошёл вплотную к частоколу. Передний ряд держал щиты перед собой, в то время как задние, подняв их над головой, образовали сплошную крышу, подобную панцырю черепахи. Со всех сторон большие толпы галлов, как муравьи, карабкались на валы и частоколы. Многие скатывались в ров, поражённые длинными метательными копьями катапульт, тяжёлыми ядрами баллист, дротиками и стрелами. Но на место павших прибывали всё новые и новые толпы. Туча стрел и дротиков летела в защитников лагеря с вершины горы, господствовавшей над местностью. Римские легионы, понеся большие потери, начинали ослабевать. В этот момент на одной из башен лагеря показался высокий человек в пурпурном плаще. Он стоял и спокойно смотрел вниз на толпы сражающихся и умирающих людей.

— Цезарь смотрит на нас! — крикнул центурион Бельвенций, указывая на человека в красном плаще. Молодой солдат, прошлой ночью вызвавший центуриона на разговор, обернулся.

— Не зевай! — прикрикнул на него Марк Субурий, сбивая копьём лезущего на частокол галла. — Сейчас они ворвутся на вал.

Минутой позже сильный отряд галлов при помощи лестниц прорвался через частокол. Огромный галльский воин в рогатом шлеме ударом длинного меча зарубил римского знамёнщика и захватил знамя — длинное древко — с серебряными украшениями. Молодой солдат беспомощно опустил меч и в растерянности, как бы ожидая помощи, взглянул на башню, где только что стоял Цезарь, но на башне уже никого не было. Одновременно он увидел, что вся римская конница, стоявшая справа от лагеря, у ручья, покидает свою позицию и во весь опор скачет куда — то прочь.

— Всё пропало. Цезарь бежал! — отчаянии крикнул молодой солдат, бросая щит.

— Куда? — закричал центурион, ударив его тростью. — Назад! Выручай знамя!

Солдат, привыкший к повиновению, мгновенно повернулся. Он увидал, как Марк Субурий вместе с подоспевшим к нему на помощь центурионом опрокинули огромного галла; увидел, как упало на землю знамя и кто — то в свалке наступил на него. Он бросился вперёд и поднял знамя. Старый Марк и центурион Бельвенций, сдвинув щиты, плечом к плечу удерживали напирающих галлов.

Внезапно натиск галлов ослабел. Наступление с горы прекратилось. Ободрённые римляне сбросили оставшихся ещё на валу галлов в ров.

— Смотри, смотри! — крикнул центурион, показывая за частокол влево, на равнину. Нестройные ряды галлов, только что наступавшие на римские укрепления на равнине, прекратив штурм, разворачивались теперь влево. Оттуда, из — за горы, на них надвигались правильными рядами римские легионеры. Конница Цезаря заходила им в тыл, отрезая дорогу к галльскому лагерю.

Крик восторга вырвался у центуриона Бельвенция.

— Мы думали, что конница, бежит, — воскликнул он, — а она, оказывается, по приказу Цезаря, с нашими резервами обошла гору и теперь ударила в тыл наступающим галлам. Победа за нами!

Молодой солдат не отрываясь, следил за развёртывающейся на равнине битвой. Тесные прямоугольники римских когорт, по 360 человек в каждой, быстрым шагом надвигались на врагов, потрясая двухметровыми метательными копьями — пилу мама. Сойдясь с галлами на расстоянии примерно 25 м, первые два ряда легионеров разом метнули свои пилумы. Тяжёлые двухметровые копья, вонзаясь в щиты галлов, изгибались под тяжестью древка и волочились по земле, мешая воинам быстро и свободно маневрировать. Галлам приходилось бросать щиты, так как освободить их от копий уже не было времени. Вслед за тучей пилумов римские легионеры, обнажив мечи, стремительно ринулись вперёд. Закипела рукопашная схватка, в которой лишённым щитов галлам пришлось плохо. После короткой битвы галлы обратились в бегство. Конница преследовала и рубила бегущих галлов, и только немногим счастливцам удалось укрыться за стенами лагеря.

Этот штурм был последним. Ночью стало известно, что ополчение галлов тайком покинуло свой лагерь и расходится по домам, бросив Верцингеторига и осаждённый гарнизон на произвол судьбы.

В этот тяжёлый момент народный вождь галлов ещё раз показал своё исключительное благородство и преданность интересам доверившихся ему людей. Он понимал, что после ухода освободительной армии осаждённым уже не вырваться из окружающего их кольца. Верцингеториг созвал в Алезии собрание воинов и сам предложил выдать его врагам или убить, чтобы тем спасти остальных от гнева озлобленных римлян. К римлянам отправили послов для переговоров о сдаче, Цезарь потребовал от гарнизона сдать всё оружие и выдать Верцингеторига живым. Он хотел насладиться унижением человека, причинившего ему столько волнений.