Александр Кожедуб - Иная Русь

Все эти гипотезы происхождения названия «Белая Русь» могут показаться наивными, чтобы не сказать больше. Действительно: «белая», потому что цвет волос или одежды белый… Однако надо учитывать, что первоначально подобные гипотезы выдвигали не ученые в нашем понимании, а люди, обычные люди: путешественники, торговцы, служивые, воины, миссионеры (последние чаще других). Одним словом, те, кто волей судьбы был заброшен в чужую землю — и описал ее, рассказал о ней своим соотечественникам. Мы уже говорили о происхождении названия «Русь». Но в связи с вышесказанным приведем еще одну гипотезу о происхождении русов. Австрийский дипломат Сигизмунд Герберштейн, который был посредником на переговорах между королем Речи Посполитой Сигизмундом I и великим князем Московским Василием III, писал следующее: «О происхождении названия Russia существуют различные мнения. Одни полагают, что оно произведено от Русса (Russus), брата польского государя Леха, поскольку этот рус (Русс) был-де государем русских. Другие ведут его от имени древнего города Русы, неподалеку от Новгорода Великого. Есть и такие, которые объясняют это название смуглостью жителей, однако большинство считает, что «Руссия» — это измененное имя «Роксолания». Сами же московиты, отвергая подобные мнения, как не соответствующие истине, уверяют, будто их страна изначально называлась «Россея», а имя это указывает на разбросанность и рассеянность ее народа, ведь «Россея» на русском языке значит «разбросанность» или «рассеяние». И дальше: «Руссией владеют ныне два государя; большая ее часть принадлежит (великому) князю Московскому, вторым является великий князь литовский, третьим — король польский, сейчас владеющий как Польшей, так и Литвой».

Что слышал и видел человек, то и записал, и какие-нибудь претензии в его адрес необоснованны. Собственно, без таких вот «Записок» («Записки о Московии») мы знали бы о себе значительно меньше. Вспомним хотя бы многочисленные «Хроники», начиная с «Хроники» Генриха Латвийского (XIII век). Что и говорить, со стороны часто можно увидеть глубже и дальше, примеров множество. Мы привыкли осмысливать так называемый славянский вопрос только со своей стороны, со славянской. На самом деле это наш вопрос, это наша боль, и только наши глаза видят правильно. Мы (белорусы) еще можем прислушаться к мнению братьев (прежде всего русских и украинцев), в меньшей степени к аргументам западных или южных славян, изредка можем принять во внимание рассуждения литовцев либо латышей, потому что вместе с ними создавали свое первое государство, — остальные же понимают и мало, и неправильно. Тенденциозный взгляд на проблему присущ человеку во все времена, как в Средневековье, так и в наши дни, но зерно истины при желании можно извлечь из любого мусора. Да и, повторяю, взгляд со стороны, не под традиционным углом, часто дает неожиданный эффект. Тот же Сигизмунд Герберштейн, прекрасно знавший Западную Европу, записал: «Славянский язык, ныне искаженно именуемый склавонским, распространен весьма широко: на нем говорят далматинцы, босняки, хорваты, истрийцы и далее вдоль Адриатического моря до Фриуля, карны, которых венецианцы называют карсами, а также жители Крайны, каринтийцы до самой реки Дравы, затем штирийцы ниже Граца вдоль Мура до Дуная, мизийцы, сербы, болгары и другие, живущие до самого Константинополя; кроме них чехи, лужичане, силезцы, моравы и обитатели берегов реки Вага в Венгерском королевстве, а еще поляки и русские (властвующие над обширными территориями) и черкесы-пятигорцы у Понта и, наконец, остатки вандалов, живущие кое-где на севере Германии за Эльбой. Все они причисляют себя к славянам, хотя немцы, пользуясь именем одних только вандалов, называют всех, говорящих по-славянски, одинаково вендами, виндами или виндскими (народами)».

Не правда ли, эта запись немного расширяет наше представление о стране Славянии?

Так вот, подобные записки, хроники и заметки, кроме всего прочего, заключали в себе и первоначальные, так сказать — очевидные гипотезы и теории (вроде теории о «рассеянных» русских). Положение начало меняться, когда к свободным, не отягощенным точностью записям добавилась серьезная наука, первоначально синкретическая. Примером такого синкретизма может быть польский хронист XVI века Матвей Стрыйковский, на которого и сейчас ссылаются многие исследователи. Правда, еще больше ученых считают, что его «Kroneka polska, litewska, zmodska i wszystkiej Rusi…» (1582 год) написана в жанре фантастико-приключенческом, оттого верить ей нельзя ни в коем случае. Но, тем не менее, это уже история, подробное описание польских, литовских, белорусских и русских земель, да и источниками Матвей Стрыйковский пользовался такими, каких уже никогда не увидеть, — нет, отказываться от его истории было бы по меньшей мере недальновидно. К тому же именно у Стрыйковского мы впервые встречаемся с последовательным разделением Белой и Черной Руси, о чем подробно написал Н. Улащик в своем «Введении в изучение белорусско-литовского летописания».

По Стрыйковскому, Белой Русью чаще всего называлась Русь Московская, и только изредка в нее включалась современная Беларусь. Вообще-то название это у Стрыйковского «блуждающее», Белая Русь лежала и в Московии, и на юге, и на Волыни (вместе с Русью Черной). Князь Иван Калита назывался князем белорусским; с другой стороны, когда Стрыйковский писал о борьбе литовских князей Свидригайлы и Сигизмунда, он отметил, что Свидригайло, захватив Полоцк, Смоленск и Киев, завладел всей Белой Русью. Но подобная путаница была в традициях XVI века, кстати, «золотого века» Реформации в Великом княжестве Литовском. Дело в том, что входили в противоречие традиции прежнего государства Руси Киевской и двух новых: Московской Руси и Великого княжества Литовского. А второе немаловажное обстоятельство — зарождение исторической науки в ее реформаторском качестве. Ну, и последнее: Стрыйковский пользовался древнерусскими и белорусско-литовскими летописями, многие из которых мы уже никогда не увидим. Кроме того, эти летописи часто противоречили одна другой из-за разного времени написания.

Таким образом, еще в XVI веке название «Белая Русь» путешествовало по бескрайним просторам славянской страны, и каждый тянул одеяло на себя — Московия и Литва.

Далее — Русь Черная. Н. Улащик отмечает, что по одной версии Стрыйковского Черная Русь находилась на юге от Киева, по другой — на западе (Львов — «голова» Черной Руси). Это тем более странно, что позже название «Черная Русь» однозначно относится к среднему Понеманью с центром в Новогородке (Новогрудке).

Подводя некоторые итоги, надо сказать, что в дальнейшем (после Стрыйковского) название «Белая Русь» закрепилось за восточной частью современной Беларуси, а название «Черная Русь» совсем исчезло из употребления.