Александр Кожедуб - Иная Русь

Я кивнул головой. Если золотые апостолы целы — они где-то там.

— Вроде, Несвижский замок сгорел, — сказал я.

— Это облегчает поиски! — оживился Михаил. — Действующий санаторий в замке под охраной — одно дело, стройка — совсем другое.

Я понял, что поисками сокровищ мой старинный друг занимается всерьез.

— И много вас? — оглянулся я по сторонам.

— Не очень… — замялся Михаил. — Семейный, так сказать, подряд…

— Ясно, — сказал я. — Есть шанс войти в историю.

— Войдем, — расправил плечи Михаил, — у меня уже два сына копают. Возьмут в руки лопаты — пыль столбом!

«Эх, — подумал я, — эту бы энергию да на строительство замка — за год восстановили бы».

Но люди, ищущие клады, к сожалению, не строят. Миражи их манят сильнее, чем истина.

Конечно, мне тоже хотелось бы увидеть золотых апостолов. И вовсе не как символ богатства радзивилловского рода. Они — история Великого княжества Литовского, Руси Западной. Да, это государство исчезло, подобно Атлантиде, но остались замки, остались хроники и метрики, остались, хочется верить, двенадцать золотых апостолов. Не зная прошлого, человек не может прозреть будущее, и тот, кто не понимает этого, обречен на беспамятство.

А Несвижский замок должен быть восстановлен, пусть и без золотых апостолов в нем.

В узких улочках старой Вильны таится особое очарование. Отшлифованная миллионами подошв брусчатка мостовых. Глухие стены средневековых домов. Зубцы башни Гедимина, отчетливо рисующиеся в вечернем небе. Тонкий аромат цветущих лип, доносящийся из парка. Ажурные очертания костела святой Анны, восхитившие в свое время Наполеона.

— Нравится? — спросил Валентин, который был моим экскурсоводом по старой Вильне.

— Конечно, — сказал я.

— Но для нас с вами гораздо интереснее костел святого Михаила, — показал рукой Валентин. — Его на собственные средства построил канцлер Лев Сапега.

— Тот самый?

— Да, создатель знаменитого Статута 1588 года. И, как считают некоторые историки, воспитатель Лжедмитрия I. Пожалуй, самая яркая политическая фигура в Великом княжестве Литовском конца XVI — начала XVII века.

— Фигура, которой так и не удалось добиться главного — независимости своей страны, — сказал я.

Валентин кивнул, соглашаясь со мной.

Лев Сапега родился 4 апреля 1557 года в православной магнатской семье в имении Островно Витебского воеводства. Отец, Иван Сапега, был дрогичинским старостой. Мать, в девичестве Друцкая-Сокольская, тоже происходила из богатой семьи. Семилетним мальчиком Льва отдали в протестантскую школу при дворе Николая Радзивилла Черного, лучшую по тем временам в Великом княжестве Литовском. Это и предопределило судьбу Льва. Его учили знаменитые ученые Европы, которых собрал под крышей несвижского замка Радзивилл Черный. К тринадцати годам, когда Лев вместе с сыновьями Радзивилла Черного Юрием и Станиславом поступил в Лейпцигский университет, он уже владел польским, немецким, латинским и греческим языками.

На родину Лев вернулся после смерти Сигизмунда II Августа, последнего представителя династии Ягеллонов. В 1576 году на трон Речи Посполитой был избран семиградский воевода Стефан Баторий. По ходатайству Николая Радзивилла Рыжего Лев Сапега был принят на службу ко двору нового короля. В 1581 году он занял должность главного писаря канцелярии Великого княжества Литовского. В 1585 году Сапега стал подканцлером, а в 1589, уже при новом короле Сигизмунде III Вазе, канцлером Великого княжества Литовского.

Именно Лев Сапега подготовил и издал в 1588 году Статут Великого княжества Литовского, в котором подробнейшим образом были прописаны нормы государственного, административного, военного, судебно-процессуального, брачно-семейного и опекунского, наследственного, земельного, лесного и охотничьего, уголовного права. Написанный на белорусском языке, Статут был понятен большинству населения Великого княжества Литовского, чем сам Сапега очень гордился: «Так кожъдый обыватель годен есть наганенья, который вольностью се фалить и прав своих умети и разумети не хочеть, которым правом усю вольность свою обварованую маеть, а если которому народу в стыд прав своих не умети, поготовю нам которые необчим аким языком, але своим власным права списаныя маем и каждого часу чого нам потреба ку отпору всякое крывды ведати можем».

В посвящении Сигизмунду III Вазе и всем сословиям Великого княжества Литовского Лев Сапега впервые сформулировал идею правового государства, направленную прежде всего против самоволия крупных феодалов: «…для того права суть поставлены, абы можному и потужному, не все было вольно чынити, яко Цицеро поведил, иж есте смо невольниками прав для того, абы сьмы вольности уживати могли…». И далее: «… вольности своее во всем постерегаем бо не только сусед а спольный наш обыватель в отчизне але и сам господар пан наш жадное звирхнасти над нами заживати не может одно толко колко ему право допушчаеть».

Статут 1588 года по праву считался вершиной европейской юриспруденции того времени. На территории Белоруссии он действовал до 1840 года, то есть даже после ликвидации Великого княжества Литовского. Основные положения Статута — презумпция невиновности, государственный и национально-культурный суверенитет, религиозная толерантность — не только способствовали созданию правового государства, но и влияли на содержание статей других сводов законов, в том числе российского Соборного Уложения 1649 года.

Приняв в 1586 году католичество, Лев Сапега тем не менее активно поддержал идею унии в Великом княжестве Литовском. При помощи унии канцлер надеялся остановить бесконечные конфликты между православными и католиками. Но главное, он хотел создать собственную национальную церковь, которая позволила бы ему в дальнейшем добиться не только религиозной, но и политической независимости страны.

В 1596 году Сапега лично присутствовал на Берестейском соборе в качестве королевского комиссара, где выступил со страстной речью в защиту унии. В дальнейшем он всячески поддерживал униатов, и когда в 1623 году православные жители Витебска за жестокие притеснения убили униатского архиепископа Иосафата Кунцевича, Сапега возглавил комиссарский суд. По его приказу двум бургомистрам и восемнадцати мещанам отрубили головы, а город был лишен магдебургского права.

Однако уния не принесла спокойствия на белорусские земли. Не позволила она и Великому княжеству Литовскому выделиться из состава Речи Посполитой.

Лев Сапега неоднократно предпринимал попытки создать единое государство с Московией. Еще в 1587 году после неожиданной смерти Стефана Батория он поддержал кандидатуру московского царя Федора Иоанновича в борьбе за престол короля Речи Посполитой. Несколько раз Сапега возглавлял посольства в Москву для переговоров с Федором Иоанновичем и Борисом Годуновым.