Е Громов - Николай Губенко - Режиссер и актер

Об эстетическом своеобразии Театра на Таганки Николай Губенко говорил вполне точно. Это своеобразие в средине 60-х годов он, может быть, не осознавал столь глубоко, но и в те времена молодой актер вовсе не бездумно относился к своей работе. Ему были присущи, о чем уже шла речь выше, большая целеустремленность и самостоятельность в суждениях. Об увиденном и прочитанном у него обычно имелось свое мнение, хотя и не всегда справедливое.

"Мальчиков Розова играть не хочу - они мне неинтересны. Хотя свое дело они уже сделали"18. Ну зачем уж так категорично? Губенко тут, вероятно, отмежевывается от театра "Современник", программного выводящего на сцену молодых героев В. Розова. Яростных бунтарей против советского мещанства, но и довольно инфантильных, неприспособленных к практической жизни. "Современник" соперничал с Таганкой по мере общественно-эстетического влияния на публику, по мере популярности. Но и независимо от таганского патриотизма, энергичному и цепкому Губенко были, действительно, чужды такого рода интеллигентные "мальчики", он их никогда и не играл.

Журнал "Театр", на него я уже неоднократно ссылался, расспрашивал молодого актера о его литературных симпатиях. И Николай выказывает себя достаточно начитанным человеком. "Конечно, я читал наших современных писателей, и след в душе оставляют те, кто размышляет о времени на высоком уровне, не повторяя общеизвестного, например, Твардовский, Казакевич, Залыгин. Из молодых - Казаков, Шукшин, Владимов"19.

Все это авторы, оппозиционные, хотя и в разной степени, официозу и сталинизму. Г. Вадимов (Волосевич) в 1983 году эмигрирует из страны. Но корреспондента журнала, видимо, удивил этот список. В нем есть Шукшин. Тот тогда еще был сравнительно мало известен, но нет имен популярных поэтов, которые в те времена находились у столичной молодежи на кончике языка. Но Губенко твердо стоит на своем. "Молодые поэты, например Евтушенко, Вознесенский, Рождественский, не слишком действуют на меня. Не люблю, когда мне навязывают себя, а эти поэты непременно и энергично желают навязать себя. Может быть, оттого, что они тоже молоды, или, может быть, я слишком связываю их имена с их человеческой индивидуальностью - с некоторыми из них я снимался в фильме"20. Имеется в виду "Застава Ильича". "Человеческая индивидуальность", постоянное яканье кумиров Политехнического музея явно не пришлась по вкусу самолюбивому вгиковцу.

С бегом лет что-то, конечно, изменится в его вкусах и взглядах. В качестве главного режиссера Театра на Таганке (после вынужденной эмиграции Любимова) он отдаст должное (всегда ли искренне?) тем писателям, поэтам, композиторам, ученым, которые протяжении почти двух десятилетий "были рядом". В их числе он назовет и Евтушенко, и Вознесенского, и Б. Окуджаву, и Б.. Ахмадуллину, и Ю. Трифонова, и Ю. Карякина, и Б. Можаева, и Ф. Абрамова, и А. Шнитке, и Г. Флерова, и Ю. Черниченко...Нелишне отметить, что практически все они критически относились к советскому режиму. Были "левыми", по тогдашней терминологии, и стали "правыми", когда этот режим пал.

В молодости Николай чуть ли более всего из современных поэтов симпатизировал Михаилу Светлову. Он тоже снимался в "Заставе Ильича" и запомнился Губенко человеком высокоинтеллигентным, без какого-либо ячества. Светлов - поэт талантливый. Кто не знал его пламенную "Гренаду"? А шутки и эпиграммы Светлова расходились кругами по всей Москве, становились городским фольклором. Отвлекусь на минутку в сторону и приведу одну байку. В присутствии Светлова разгорелся спор, какой сорт водки лучший. Столичная, кубанская, перцовка, петровская и т. д. Светлов молча слушал, а потом сказал: водка бывает только двух сортов: хорошая и очень хорошая.

Но вернемся к более серьезной теме. В годы "оттепели" к советскому читателю пришло немало произведений западных авторов, ранее, в сталинскую эпоху, находившихся зачастую под запретом. Молодежь сильно увлекалась Ремарком и Хемингуэем. Не обошло это увлечение и Николая. Правда, у первого он принимает лишь роман "Время жить и время умирать". А так, полагает взыскательный читатель, Ремарк часто повторяется.

Хемингуэй принадлежал к любимым писателям Губенко. Тогда чуть ли в каждой квартире молодых либералом на стенке висела фотография бородатого "Хема". Нравились Губенко и Бёль, и Стейнбек. "Но больше, - подчеркивал молодой актер, - люблю Пушкина - трагического, философского. Пушкина историка. Пушкина - "Бориса Годунова"..."21.

Не могу не отметить, что студенты и выпускники ВГИКа шестидесятых годов были более образованы, чем их сверстники сегодня. Спрашиваю культурных и милых девушек моего курса 2002 года, читали ли они пушкинского "Бориса Годунова"? С вздохом отвечают: "нет". Мальчики смущено отмалчиваются. В те ушедшие годы ребята очень активно интересовались западной литературой и кинематографом, но все-таки имели своих кумиров и в отечественной словесности и экранном искусстве. Теперь совсем другое. К нам во ВГИК приходят молодые люди, которые сами подчас говорят о себе: мы выросли на американской продукции. Российское кино, не говоря уже о художественной литературе, остается зачастую землей неизведанной. Мало читают и зарубежных авторов. Нет, нет, я в этом не виню ребят, виню себя, нас, старшие поколения, и тех, кто ныне стоит у власти. Это, конечно, разговор долгий. Ограничусь лишь констатацией факта.

Вернусь к словам Коли Губенко о Пушкине и его трагедии "Борис Годунов". Сказаны эти слова, напомню, в 1964 году. До любимовской постановки пушкинской трагедии, где Губенко исполняет главную роль, еще восемнадцать лет. Но ниточки к этой роли тянутся из его студенческого бытия.

Откроем снова книгу Н. Волянской. Из нее видно, что Герасимов и его ученики внимательно и предметно занимались работой над пушкинской трагедией. Причем за ее постановку отвечал Н. Губенко, который выступил и в качестве режиссера. Он "требовал от актеров железной дисциплины в отношении явки. Он организовал ряд просмотров старых фильмов, имеющих отношение к эпохе, составил композицию, подобрал музыкально-шумовое сопровождение и вместе с другими участниками работы нашел грим и костюмы"22.

Герасимов высоко оценил режиссерский опыт своего ученика, заметив: "Коля, ты просто крупный режиссер". Мастер сделал ряд небольших поправок к предложенной композиции, а так принял ее полностью. Больше претензий имелось у него к Губенко-актеру. Герасимов предостерег его от повторения наработанного на брехтовском спектакле. Николаю не удалось преодолеть власти предыдущего образа, глубоко вошедшего в его сознание. И этот образ, Артуро Уи, проступил в исполнении роли Бориса Годунова.

Я не могу судить о справедливости или несправедливости данного замечания, поскольку не видел губенковской композиции. Но в принципе это замечание отвечало общей эстетической и педагогической концепции Герасимова. На протяжении всего обучения он добивался от своих учеников, чтобы они были предельно естественны, натуральны. И могли бы органично перевоплощаться в любого персонажа с тем, однако, чтобы такое перевоплощение шло в рамках расширения естественных возможностей натуры актера, без грубого насилия над его собственной природой.