Петр Губанов - Путь в Колу

Прежде чем отправиться в плавание с малым стрелецким войском, Алексей Петрович обошел по верхнему настенному ходу всю крепость, заглянул в башни, где сидели пушкари возле своих орудий с немалым запасом чугунных ядер и порохового зелья. Потом позвал в воеводскую избу подьячего и объявил:

- Останешься за меня в крепости, Иван Парфентьевич. В Коле ни одного сотника, кому мог бы доверить оборону.

- Рад послужить государю, хотя мало чего разумею в вашем трудном воинском деле, - отозвался подьячий.

- Случись что, поднимешь на стены крепости Кольских жителей, продолжал напутствовать Алексей Петрович. - Самопалов и порохового зелья в подвалах под стенами острожными достаточно. Сабель тоже на всех хватит.

- Коляне в обиду себя не дадут, - заверил Иван Парфентьевич.

- Самолично проверяй каждую ночь караульных, чтобы не дрыхли, черти! - По лицу воеводы мелькнула слабая улыбка. - И наказывай, чтобы в оба глядели. Неровен час, ворог может и со стороны моря подступить к острогу, и с полуденной стороны появиться.

- Уж постараюсь, чтобы вы покойны были в походе, Алексей Петрович, поклонился воеводе в пояс подьячий.

Проводить воеводу в поход вышла на крыльцо жена Алексея Петровича Анница. Молодая бледнолицая женщина в накидке из алой камки уронила на плечи мужу белые руки и по-бабьи попыталась заголосить:

- На кого же ты меня покидаешь?

Воевода смущенно нахмурил черные брови, отвел руки жены и мягко произнес:

- Полно, Анница, постыдись: люди на нас глядят. Ведь не на войну же отправляюсь. Пресеку раздоры в порубежных волостях лопинов, выдворю свейских людей из русских владений и вернусь назад в Колу.

В малиновом плаще, надетом поверх бахтерец*, в шеломе-ерихонке и с саблей в посеребренных ножнах вступил на верхнюю палубу коча воевода Алексей Петрович Толстой. Стрельцы с самопалами и бердышами сидели на банках между носовой и кормовой мачтой. Они стремительно встали при появлении воеводы, а десятник Латугин доложил, что весь стрелецкий отряд в сборе и можно отправляться.

_______________

* Защитных наплечников и налокотников.

На пристани стояли, утирая катившиеся из глаз слезы, стрелецкие жены. Они провожали мужей на закат солнца, в самые дальние лапландские волости, один лишь бог мог знать, чем закончится это плавание.

И вот один за другим корабли стали выходить из Кольской бухты в Студеное море. День был ясный, солнечный, безветренный. Слабые волны катились куда-то вдаль, в холодную полуночную сторону.

Три двухмачтовых корабля со слегка вздувшимися парусами, словно большие белые птицы, распластались на ровной поверхности воды, отливавшей тусклым блеском в лучах утреннего солнца.

Из-за безветрия до порубежных лапландских земель плыли пятеро суток. И когда входили в Печенгскую губу, наступил яблочный спас. В холодном воздухе уже чувствовалось дыхание близкой зимы. Над тундровым мелколесьем летели на юг стаи перелетных птиц. На мху, листьях березок и хвое елей серебрился белый иней.

Из-за крутого берегового изгиба в быстро редеющем тумане показались порушенные стены Кольско-Печенгского монастыря.

На верхушке залатанной угловой башни монастыря развевалось огромное полотнище, укрепленное на длинном флагштоке. Стрельцы становились в рост, поднимали головы, пристально вглядывались в полуразрушенные стены обители, за которыми находились свейские воинские люди. А оттого что на сохранившейся башне развевался флаг шведской короны - золотой крест на синем поле, стены монастыря казались всем находившимся на корабле чужими и враждебными.

Некоторое время корабли еще продолжали плыть, обходя монастырь с полуденной стороны и закрывая свеям путь для бегства. И вот головной корабль, на котором находился воевода, ткнулся носом в прибрежную отмель.

- Десятник Латугин, возьми стрельцов - и на берег, - приказал Алексей Петрович. - Встанешь у главных ворот и будешь ждать моих указаний.

Стрельцы, похватав самопалы и бердыши, попрыгали на низкий песчаный берег. Через некоторое время они скрылись из виду. Путь отхода из главных ворот для свейских воинов заперт!

Несколько пушек, снятых со стен Кольской крепости, были повернуты в сторону монастыря. Затинные пищали, оставшиеся на кораблях, были нацелены на ворогов, которые пока не пытались высунуть носа из монастыря.

Воевода Алексей Петрович действовал, как требовал стрелецкий устав в случае, когда ворог находится в осажденной крепости и необходимо его выдворить оттуда.

4

Послеобеденный сон овлуйского державца был прерван в самом начале.

Он опустил на пол ноги, протер набрякшие веки и, сурово насупив брови, заорал:

- Что происходит, ротмистр?

Помявшись, Пер Клементсон ответил:

- В бухту входят три русских корабля. На палубах российских судов я заметил стрельцов, господин наместник, - доложил ротмистр Пер Клементсон.

Раскрасневшееся после дневного сна лицо Бальтазара Бека как-то разом побледнело, в глазах мгновенно исчезло свирепое выражение. В его расчеты никак не входило затевать бой с русским воинским отрядом. Да и королевская инструкция запрещала вступать в серьезные раздоры с россиянами в Лапландии. Для решительной схватки за северные земли Поморья еще не настало время! Да и воинов под руками у наместника Норланда было мало. С таким числом кнехтов, вооруженных одними лишь мушкетами, без пушек, выдержать осаду в развалинах, без серьезного прикрытия было немыслимо. На воинскую помощь из Улеаборга рассчитывать было трудно. Главные военные силы, состоявшие из нескольких отрядов рейтарской конницы и пешего корпуса кнехтов, находились на датском рубеже, где по-прежнему было неспокойно.

Бальтазар Бек нахлобучил на голову меховую шапку, прицепил к поясу саблю и вышел из трапезной. Злоба и ярость раздирали овлуйского державца.

Пер Клементсон позвал трубача и распорядился дать сигнал тревоги.

Тревожно зазвучал военный рожок. Протяжные звуки медной трубы разносились по всей округе.

Во двор стали вбегать воины с мушкетами в руках. Седоусый капрал выстроил кнехтов в две шеренги. В рядах воинов была заметна растерянность. Многие уже знали о приходе русского стрелецкого отряда в Печенгскую губу.

Бальтазар Бек, сопровождаемый ротмистром Пером Клементсоном, поднялся на угловую башню, где развевался на легком ветру флаг шведской короны.

Невооруженным глазом наместник Норланда увидел на кочах пушки и пищали, нацеленные на стены обители, и стрельцов с бердышами и тяжелыми самопалами.

Бальтазар Бек понял сразу, что сопротивление невозможно и следовало немедля выработать взаимовыгодные условия перемирия, поздорову унести ноги с берегов Печенгской губы. Чувство едкой досады не покидало наместника Норланда. Еще бы! Даже порушенный монастырь на границе русской Лапландии был прекрасным местом для начала трудного зимнего похода в Колу! Для вновь прибывающих отрядов из глубины страны он мог дать приют, отдых и пропитание.