Петр Губанов - Путь в Колу

Потом качнулась и встала на прежнее свое место, и Савва увидел Спирку Авдонина, саблей отбивавшегося от четверых подступавших к нему свейских воинов. У пятидесятника было залито кровью лицо... Савва видел лишь белые зубы да сверкавшие свирепо и зло белки Спиркиных глаз.

Никифор и Прохор, встав спина к спине, отчаянно отбивались бердышами от наседавших свеев. Согласно стрелецкому воинскому уставу, трое русских воинов образовали живой качающийся треугольник и бились, не щадя живота.

Звенели стрелецкие бердыши. Тонко взвизгивали сабли. Ругань, хрипы раненых и отчаянные вскрики сливались в единый шум рукопашной схватки.

Савва видел, как упал на землю сраженный свейской саблей стрелец Прохор и алая кровь залила белый тундровый мох. Но падали на землю и чужеземные воины, сраженные Никифоровым бердышом и остро отточенной саблей Спирки Авдонина.

Силы оказались неравные. И вот уже Спирка Авдонин, весь залитый кровью, лежит на земле. Ему вяжут сыромятным ремнем руки, но он отбивается ногами от врагов и кусается... Хрипит от злости и боли, ругается на чем свет стоит.

- Разбойники! Жабы заморские! Ужо покажет вам воевода, как разбой чинить на исконной земле Российской державы!

Троих россиян со связанными руками свеи повели дальше. Путь их по-прежнему лежал в полуденную сторону, где когда-то стоял Печенгский монастырь. И лишь Прохор, стрелецкий сын и сам воин-стрелец, остался мертвый лежать на поляне.

8

Лет двадцать назад Кольско-Печенгский монастырь был самой отдаленной от Москвы обителью на всей русской земле. Вплотную к ее деревянным стенам, поставленным на высокий каменный фундамент, подступала тундра. Зеленые луковки храма Святой Троицы прежде весело глядели в светлые воды Печенгского залива.

По другую сторону Печенгской губы, в каких-нибудь полутора десятках верст начиналась королевская земля. Неведомая обитателям монастыря, текла жизнь в соседней, чужой стране, которую называли на Руси Свеей. Большой разбой учинили монастырю свейские воинские люди во время царствования на Руси Федора Иоанновича: пограбили братские келии и монастырские подвалы, сожгли иконы в храме Святой Троицы, повредили звонницу и оставили после себя позор и разорение.

Многие монахи, а также послушники и трудники вместе с самим игуменом бежали от воровских людей в Колу.

На старом месте остались несколько престарелых монахов да столько же послушников, не пожелавших оставить полюбившееся им обжитое место, богатое рыбой, зверем и птицей.

Иеромонах отец Илларион круто взялся за дело. Он сумел подчинить своей воле оставшуюся без игумена монастырскую братию, заставил очистить от скверны и грязи подвалы и келии, повесить на звоннице треснувший при пожаре колокол. Жизнь в монастыре возобновилась. Молодые послушники собрали в тундре разбежавшееся стадо оленей, стали ловить в быстрых ручьях красную рыбу. И снова потянулась в обители тихая привычная жизнь. И вот свейские воинские люди пришли опять... На этот раз они не трогали самих монахов и послушников, но пограбили всю накопившуюся мягкую рухлядь и растащили съестные припасы из монастырских подвалов.

Илларион тайком от овлуйского державца и свирепых его воинов послал в Колу пострижника Ферапонта, дав ему в провожатые пастуха-лопина Пяви Икандуексова, с наказом поведать воеводе Алексею Петровичу о всех бесчинствах, которые чинят королевские люди в царевой вотчине. О задержанных государевых межевщиках он просил сказать, что по сей день держит их запертыми в подвалах овлуйский державец.

Кто же это такой, овлуйский державец, что нагоняет страх на оленеводов-лапландцев и разоряет русские земли? Кто он таков, что посмел задержать российских межевщиков, посланных на рубеж класть грани по государеву указу?

Это был норландский* наместник короля свеев ярл Бальтазар Бек. Он прибыл из Улеаборга в Печенгский монастырь с воинским отрядом ротмистра Пера Клементсона по указу короля Карла, и полномочия его были определены параграфами королевской инструкции.

_______________

* Северная сторона Швеции.

Король Свеи Карл Девятый предписывал своему наместнику установить порубежные грани в Лешей Лопи и привести в должный порядок дела по сбору податей с лопинов, живущих на Кольском побережье. Он наказывал Бальтазару Беку не допустить, чтобы московиты "принуждали лопинов с Мансельки, Китки-озера и Колы" переходить со шведской стороны через рубеж, а самим передвинуть на восток прежние порубежные грани, проложенные при государе московском Борисе Федоровиче межевщиками Морицом Йероенссоном и Федором Клобуковым. Король предписывал не придавать значения прежней линии порубежных граней, а прорубить межи через Энаре-озеро, Басси-йоки к Студеному морю с тем, чтобы Печенгская губа и Навдема остались за шведской короной.

Российские межевщики, присланные из Колы воеводой Алексеем Толстым, твердо стояли на своем, и Бальтазар Бек приказал ротмистру Перу Клементсону взять упрямых русских под строгий арест. На берегу Печенгской бухты наместник Норланда распорядился выставить сторожевой дозор, чтобы задерживали всех высаживающихся с судов русских воинов.

Захват Печенгского монастыря и земель в Лешей Лопи с рыбными ловлями и звериными логовищами Бальтазар Бек собирался до определенной поры содержать в тайне от московитов. Отряд кнехтов был немногочисленный, и удержать Печенгскую губу с такими силами не представлялось возможным, если воевода Алексей Толстой надумает выступить со стрельцами из Колы.

Огромного роста, косматый, кряжистый, сидел в бархатном мягком кресле наместник Норланда. А перед ним, маленький, тщедушный, стоял посреди трапезной отец Илларион.

- Чтобы никто без ведома ротмистра Клементсона не отлучался из монастыря, - рокотал в тишине трапезной густой бас Бальтазара Бека. - И чтобы пастухи-лопины, собрав оленье стадо, также возвращались в обитель.

- Но подчас собрать стадо на ночь не удается, - пытался возражать отец Илларион. - А в тундре волки, медведи, росомахи... Загрызут оленей... Не могу я держать на привязи лопинов в обители.

Толмач стоял за спиной наместника и быстро переводил слова иеромонаха на шведский язык.

- Одним оленем меньше эка беда какая, - отмахнулся Бальтазар Бек.

- Могут загрызть сразу десятка два, - кротко произнес настоятель.

- Пусть грызут, этого добра в тундре великое множество.

- Живые ведь твари.

"Важно, чтобы никто не выскользнул отсюда, - думал наместник Норланда. - Чем позднее узнают московиты, что мы здесь, тем лучше. За лето многое может измениться, и воеводе Кольскому будет не до Печенги и Нявдемы".

Настоятель думал о другом. "Хорошо, если доберутся до Колы Ферапонт с Пяви, ведь на пути у них множество быстрых рек и топких озер, хищные звери могут загрызть и топь, того и гляди, в бездну затянет..."