Яков Свет - За кормой сто тысяч ли

Географическая трагедия Шривиджаи косвенно содействовала рождению нового центра транзитной морской торговли — Малакки, и щедрым крестником этого новорожденного города был, как мы увидим, Чжэн Хэ.

Да, Цзюган — захолустная область, «переместившаяся» вверх по реке Муси, ничем уже не напоминала той страны Шривиджаи, о которой в восторженном тоне писали китайские и арабские путешественники VII–X веков.

Город стоял на воде. Не у воды, а именно на воде; Ма Хуань писал, что простой народ живет здесь на бамбуковых плотах, привязанных к деревьям и столбам, и плоты эти поднимаются на речных волнах в часы прилива и опускаются во время отлива. Картина эта вряд ли могла поразить воображение уроженца Китая. На великих китайских реках тысячи людей постоянно жили в легких джонках, и такие джонки усеивали и рукава реки Жемчужной, на которой стоит Гуанчжоу.

У пристаней было много небольших судов, а на берегу довольно многочисленные каменные строения, свидетели былой славы Шривиджаи.

Рынки здесь были куда беднее, чем на Яве, и местные купцы торговали главным образом бетелем, лаковым деревом и красными птичьими перьями. В окрестностях города вся земля была тщательно возделана и давала три урожая риса.

Пириш полагал, что всего в «королевстве Палимбан» (Палембанг) — так называл он область в низовьях Муси [31], проживает около десяти тысяч человек, причем он подчеркивал, что мусульман в «Палимбане» было мало — признак, указывающий, что и сто лет спустя после экспедиций Чжэн Хэ область эта не находилась на бойких торговых путях.

От устья Муси корабли шли далее на северо-запад вдоль низких обрамленных душными мангровыми зарослями северных берегов Суматры. Море на много ли от берега было мутным — суматранские реки выносили огромные массы желтого ила.

В междуречье Джамби и Сиака лежали земли малайских племен минангка-бау. Здесь было множество негари — общин, объединенных в племенные союзы, причем рубежи каждой общины считались священными и неприкосновенными, и история этого народа не знала междоусобиц. Каждая община имела несколько селений (кота), где строго соблюдались любопытнейшие обычаи и порядки. Здесь жили «большими семьями» по семьдесят-девяносто человек в огромных домах на высоких сваях.

Деревянные галереи вокруг домов были украшены великолепной резьбой и огромными буйволовыми рогами. Счет родства минангкабау вели только по материнской линии, и основной ячейкой их общества была родовая группа — са-буах-паруи, к которой относились все предки матери-родоначальницы до пятого колена включительно. Старшая женщина рода и ее старший брат управляли этой ячейкой.

Минангкабау — отличные земледельцы, оттеснили рим-бу довольно далеко в глубь страны; центром области их расселения было удаленное от моря плато Паданг. Восемь слабо связанных с этим центром племенных союзов занимали земли в устьях рек, впадающих в море в центральной части северного побережья Суматры. Эти прибрежные земли носили у арабских и иранских мореплавателей название баб — входы, ворота; «морские» минангкабау владели множеством ходких и быстрых пирог и плавали по всему Малаккскому проливу. О землях на реке Индрагири, населенных минангкабау, писал еще Марко Поло, у которого обэтой стране сохранился весьма сбивчивый рассказ. В xiv веке минангкабау заселили часть Малаккского полуострова, где основали племенную федерацию Негари-сембилан («Девять общин»).

Селения «морских» минангкабау лежали не у самого устья, и экипажи флотилий Чжэн Хэ не вступали в сношения с их жителями. За устьем реки Индрагири китайские корабли входили в Малаккский пролив. Пролив этот по форме напоминает воронку, горлышко которой образуют берега Малаккского полуострова и Суматры. Выйдя в широкую часть пролива, корабли в устье реки Делли (древнее ее название Ару) входили в воды княжества Ару; Ма Хуань и Фэй Синь называли его Алу. «На юге этой страны, — писал Ма Хуань, — тянутся горы, на севере море… на востоке ее равнины, где возделывают скороспелые сорта риса».

Сто лет спустя Пириш так описывал эту землю: «Королевство Ару большое, больше, чем соседние, но оно не богато товарами и не ведет торговли. У короля много подданных и много ланчар (кораблей). На Суматре он слывет великим мастером по части пиратства. Он мавр [то есть мусульманин] и живет в глубине страны, где много рек и куда проникнуть очень трудно… В стране этой много мяса, плодов и вина, и, идя в бой, они могут выставить сто и более кораблей».

За рубежами Ару вдоль берегов Малаккского пролива тянулись дикие и низкие земли. Фэй Синь назвал эту область царством пестролицых людей (Хуамяньго), ибо здешние жители разрисовывали щеки и лоб синими треугольниками. То была земля батаков, племен Западной Суматры, впоследствии оттесненных в глубь страны.

Пройдя мимо берегов земли пестролицых, корабли вступили в воды одного из наиболее значительных при- морских княжеств Суматры — государства, которое Марко Поло (он прожил там пять месяцев) называл Самарой, Одорик Порденоне — Сомольтрой или Самудрой, Ибн Баттута — Сумутурой, а Ма Хуань и Фэй Синь — царством Сумэньдала.

По этому княжеству и весь остров получил название Суматры.

«…А царь у них сильный, богатый, — говорил Марко Поло, — рыба здесь самая лучшая в свете, пшеницы у них нет и едят рис…»

Город лежал в устье небольшой реки, впадающей в глубокую бухту; это был оплот ислама на Суматре; местные властители приняли веру пророка в конце XIII века, и с этих пор в город непрерывно стекались мусульманские купцы из Индии; они построили здесь много зданий на индийский манер и развели обширные сады.

Описания спутников Чжэн Хэ очень кратки; судя же по запискам Пириша, город этот (Пириш называет его Пасе, название это удержалось и по сию пору) был важнейшим торговым центром на Южноазиатском морском пути. Его гавань посещали купцы из Калинги (восточный берег Индостана), Бенгалии, Аравии, Ирана, Гуджарата, Сиама и Явы. Во времена Пириша бенгальцев здесь было больше, чем малайцев, а всего в городе насчитывалось не менее двадцати тысяч жителей. Правда, вряд ли такой размах транзитная торговля имела в начале XV века, но уже тогда гавань Самудры пользовалась большой известностью и в Китае и в Индии.

Мы убедимся в дальнейшем, что Чжэн Хэ отлично оценил значение этой гавани и в своем четвертом плавании, в 1415 году, предпринял в царстве Сумэньдала-Самудре ряд весьма решительных акций.

Из Самудры, следуя прежним курсом на северо-запад, корабли направлялись к гаваням западной оконечности острова. Здесь Ма Хуань и Фэй Синь описали два царства — Ламбри (Нанъболи у Ма Хуаня) и Ачин.