Олег Трубачев - История славянских терминов родства и некоторых древнейших терминов общественного строя

В плане относительной хронологии следует отметить, что образование *attikos стало возможным лишь ко времени широкого употребления суффикса −iko-s , который генетически связан с основами на −i- , ср. санскр. avi-kah , слав. ovь-ca , литовск. avis.

Вполне возможно, что вплоть до балто-славянской эпохи образование и.-е. *att-iko-s > балто-слав. *at-ika-s с суффиксом −ika- сохраняло притяжательное значение, утраченное впоследствии. Во всяком случае в балтийском этот суффикс встречается в аналогичном употреблении и сейчас, ср. значение литовск. brol-ika-s ‘племянник по брату, сын брата’ (т. е. ‘братов’): brolis ‘брат’.

Развитие значения otьсь в славянском ‘отцов’ > ‘отец’ — пример встречающейся деэтимологизации производных с суффиксом принадлежности; при этом производное снова принимает значение непроизводной основы — ‘отец’. Ср. нем. Mensch ‘человек’ < др.-в.-нем. mennisco ‘der von Mannus Stammende’ с суффиксом −isco [109] F. Kluge . Nominale Stammbildungslehre der altgermanischen Dialekte, 2. Aufl. Halle, 1899, стр. 10. .

Специально славянским приобретением является в *otьсь суффиксальное −с- , развившееся из и.-е. *k. Это развитие носило характер палатализации, которую принято называть третьей, иначе — законом Бодуэна де Куртене [110] Cm. Baudouin de Courtenay . — IF, Bd. 4, стр. 45–53. . X. Педерсен [111] H. Pedersen . Die Nasalpräsentia und der slavische Akzent. — KZ, Bd. 38, 1902, стр. 384–385. считает это изменение очень древним (*otьk’o-s > *otьсь) , гораздо древнее палатализации в слав. сепа. В. Вондрак возражает против понимания Бодуэном де Куртене третьей палатализации как некоей аналогии известному закону Вернера (k, g, ch > с, z, s только в подударном слоге). Он считает решающим для этого перехода узкое, напряженное качество гласного, сказавшееся на последующем задненебном согласном, ср. немецкие так называемые ach- и ich- Laute : otьсь < otьkь [112] W. Vondrak , Bd. I, стр. 266 и след. .

Вопросу образования с в otьсь , как и проблеме третьей палатализации в целом, посвящено много исследований. Здесь мы скажем только о некоторых интересующих нас положениях. В настоящий момент нас больше всего привлекает гипотеза, выдвинутая недавно Иреной Грицкат-Вирк [113] См. И. Грицкат-Вирк . Joш о тpeħoj палатализациjи. «Jужнословенски филолог», књ. XIX, 1951–1952, стр. 87–110. . Эта гипотеза исходит из расхождений между восточнославянским и польским материалом, с одной стороны, и южнославянским, с другой, причем в восточнославянском и польском k выступает часто там, где в южнославянском имеется с . Согласно гипотезе, причина этого положения коренится в характере предшествующего согласного: при его мягкости, что типично для современного русского, польского, выступает часто k , при твердости — с (последнее регулярно в южнославянском). Суть явления заключается в диссимиляции по палатальности. Преимущество этой гипотезы — в ее перспективности. Так, в непоследовательном отражении палатализации можно видеть результат поздних местных восстановлений k по диссимиляции. Следовательно, во-первых, непоследовательность прогрессивной палатализации не есть доказательство ее позднего или недолговременного характера, как полагает И. Грицкат-Вирк; во-вторых, примеры вроде русск. диал. отёк ‘отец’ никоим образом не отражают древней формы *attikos , но получены в итоге местного процесса: о.-слав. otьc’ь > вост.-слав. оt’ьсь > диссимилированное отёк. Гипотеза позволяет правильнее оценить относительную хронологию явлений, связанных с прогрессивной палатализацией задненебных в славянском. Форма *оtькъ является в сущности дославянской. Напротив, форма otьcь реальна с самого начала славянского периода как проявление общей тенденции изменения задненебных в соседстве с гласными переднего ряда. Следующий за k передний гласный при этом оказывал более сильное воздействие на k , откуда зв. п. otьce , но было бы неверно заключать, что последняя форма отражает слав. *оtьkъ [114] Как это делают В. Вондрак (Bd. I, стр. 266–268) и А. Белич [ «Наjмлаħа (треħа) промена задњенепчаних сугласника k, г и х у прасловенском jезику». — «Jужнословенски филолог», књ. II, 1921, стр. 22]. . Это, очевидно, исказило бы картину праславян-ской звуковой системы. Признавая древность формы otьcь , необязательно предполагать звук с во всей парадигме склонения. Наличие им. п. ед. ч. otьcь естественно к моменту образования зв. п. ед. ч. otьče в тот период, когда с и č являлись позиционными вариантами одной фонемы.

Новоакутовое ударение русск. отеческий [115] См. I. Kurylowicz . L’accentuation des langues indo-européennes. Krakow, 1952, стр. 252. свидетельствует о древней окситонности слав. *otьcь (ср. русск. отец, отца) < и. — е . *attikоs , греч. ‘Αττικός. Ср. то, что говорится у Ю. Куриловича об аналогичном показании новоакутового ударения в сложных порядковых числительных типа русск. четвёртый (< *сetvьrtъ). Древняя окситонность и.-е. *att-ikо-s объясняется его производным характером [116] Там же (в различных местах). . Последовательное сохранение этой окситонности в славянском, на что указывают определенные следы: подвижность ударения русск. отец, отиа , новоакутовое ударение русск. отеческий, — говорит о том, что, как видно, производный характер образования слав. *otьcь вполне отчетливо ощущался и в славянскую эпоху. Таким образом, историческая акцентология представляет ценное свидетельство для изложенной выше этимологии слав. otьcь .

Наконец, о некоторых словах типа русск. вотчина , которые рассматриваются как специфически русские образования [117] A. Vai11ant . Grammaire comparée des langues slaves, t. I, стр. 187. Специально об этом о в русском см.: Л. Л. Васильев . О значении каморы о некоторых древнерусских памятниках XVI–XVIII вв. Л., 1929. Ср. еще М. Dolobkо Das sekundäre v- Vorschlag im Russischen. — ZfslPh, Bd. 3, 1926, стр. 87 и след. . Ср., однако, в других славянских языках: польск. диал. uесес [118] A. Tomaszewski . Mowa t. zw. Mazurow wielenskich. — «Slavia Occidentalis»14. 1935, стр. 106. , uojciec (вармийско-мазурский диалект) [119] См. «Poradnik Jezykowy», 1953, zesz. 1, стр. 37, текст, записанный X. Курковской. , укр. род. п. ед. ч. вiтця. (при отця) , н.-луж. wosc. Слав, otьcь имело исконно краткое о . Перечисленные выше польские, украинские, нижне-лужицкие формы — в отличие от прочих славянских (русск. отец , чешск. otec , сербск. отац) — содержат о лабиализованное: uо- , vo-. Его происхождение естественно объяснить удлинением прежнего краткого о > ō. Причем, как это обычно для физиологии славянской речи с ее довольно слабым напряжением голосовых связок, одинаковый артикуляционный уклад не сохраняется на протяжении всей артикуляции долгого гласного [120] Как, например, в долгих гласных французского е :, о :, у :. и выделяется лабиальный призвук и , а иногда и согласный v [121] Этот лабиальный элемент вряд ли можно называть протезой. Происхождение протетических j, v иное, оно не может быть объяснено в фонетических границах одного слова. . Положение усложняется тем, что в форме otьcь этого не могло произойти и после падения редуцированных, ср. русск. отец. Упомянутое удлинение о могло иметь место лишь в формах косвенных падежей otьca и под. (> otca > otca, uotca). В некоторых славянских языках и диалектах это удлинение могло затем распространиться аналогическим путем на всю парадигму склонения, ср. польск. диал. uojciec , в иных же не распространилось и сохраняется только в органически обусловленных позициях, ср. укр. род. п. ед. ч. вiтця (< иo- ) при им. п. отeць , русск. вотчина.