Леонид Шкаренков - Агония белой эмиграции

В канун 1926 г. состоялся XIV съезд ВКП(б), взявший курс на социалистическую индустриализацию страны. Съезд констатировал частичную стабилизацию капитализма и некоторый отлив революционной волны на Западе. В то же время в стране, народное хозяйство которой уже пять лет развивалось на основе новой экономической политики, после войн и разрухи приближались к завершению восстановительные процессы. Они проходили под знаком роста и увеличения удельного веса социалистических элементов. Но вместе с подъемом хозяйства, как отметил съезд, наблюдался рост капиталистических отношений в городе и деревне. В этой сложной обстановке XIV съезд партии принял решения, имеющие принципиальное значение для дальнейших судеб революции. /119/

Съезд указал на необходимость вести экономическое строительство таким образом, чтобы «СССР в обстановке капиталистического окружения отнюдь не мог превратиться в экономический придаток капиталистического мирового хозяйства, а представлял собой самостоятельную экономическую единицу, строящуюся по-социалистически и способную, благодаря своему экономическому росту, служить могучим средством революционизирования рабочих всех стран и угнетенных народов колоний и полуколоний» 22 . Съезд выдвинул как основную задачу партии борьбу за победу социалистического строительства в СССР.

В те дни, когда в Париже на белоэмигрантском съезде произносились воинственные речи, в Москве работал очередной Пленум Центрального Комитета ВКП(б). Он занимался как раз вопросами внутреннего положения и хозяйственной политики. Следуя генеральной линии, разработанной XIV съездом партии, Пленум ЦК наметил ряд конкретных мероприятий по развертыванию индустриализации страны, по преодолению тех специфических трудностей, которые возникли в это время в связи с острым товарным голодом, недостатком накоплений, диспропорциями в развитии отдельных отраслей народного хозяйства. Большевистская партия установила по всей стране суровый режим бережливости, экономии, беспощадно боролась со всякими излишними непроизводительными расходами, требовала усиления планового начала в развитии хозяйства.

Вожди зарубежной контрреволюции были не способны проявить даже очень небольшую долю объективности, они пытались все еще создать иллюзию, что понимают «чаяния» русского народа, найдут в нем свою опору, что Советская власть не выдержит трудностей, внутрипартийная оппозиция в конце концов расколет партию большевиков.

«Правда» 8 января 1926 г. приводила выдержку из газеты «Руль» о том, что в белом стане только и свету в окошке — надежда на раздоры большевиков. Еще более откровенно деятели эмиграции высказывались в переписке для внутреннего пользования. «Окончательно можно будет радоваться, — писал А. С. Хрипунов генералу фон Лампе, — когда прольется партийная кровь» 23 .

Не сумев добиться сплочения своих собственных сил, они ждали и надеялись на какое-то чудо. Это настроение получило отражение в одной из передовых статей газеты «Возрождение», опубликованной во время заседаний зарубежного съезда. «Мы отступили, — говорилось в этой статье. — Но мы не сдались. Мы залегли в окопы «беженского существования» и ждем». А пока было ясно, что единодушия достигнуто не было, и та же газета через три дня признаваласъ в чувстве неудовлетворенности и горечи, поскольку съезд не смог создать «орган», который должен был возглавить «всю сплотившуюся вокруг великого князя зарубежную массу» 24 . Милюков потом вообще взял под /120/ сомнение вопрос о провозглашении великого князя Николая Николаевича «верховным вождем». Является спорным, рассуждал он, был ли князь «провозглашен», или на съезде состоялось простое его «приветствие» 25 .

Может быть, наиболее верная оценка результатов съезда была дана генералом Врангелем. «После зарубежного съезда общественность оказалась у разбитого корыта, — заявил он. — Ни одна группа не оказалась достаточно сильной, и в чувстве собственного бессилия все ищут союзников» 26 .

Сразу после съезда его участники попытались образовать новые организации, В эмигрантских кругах в ходу была тогда шутка: съезд, вместо того чтобы родить законного ребенка, разродился внебрачной двойней. Были созданы «центральное объединение» и «патриотическое объединение». Председателем первого стал А. О. Гукасов, второго — И. П. Алексинский.

Собственно говоря, задачи, которые ставили перед своими членами оба объединения, были очень похожи, с той, может быть, разницей, что главари «патриотического объединения» (И. П. Алексинский, А. Н. Крупенский — председатель Высшего монархического совета, П. Н. Краснов, князь Н. Д. Оболенский, А. Н. Моллер, Ю. С. Пороховщиков) требовали от каждого члена безоговорочного подчинения воле национального вождя — «великого князя Николая Николаевича», открыто призывали к «освобождению России», а руководители «центрального объединения» (А. О. Гукасов, князь И. С. Васильчиков, Н. Н. Шебеко, И. Г. Акулинин, В. П. Рябушинский, П. Б. Струве, князь Л. В. Урусов, А. С. Хрипунов, П. Н. Финисов) прибегали к завуалированным выражениям вроде необходимости «тесного сближения» с великим князем, установления связей с иностранными политическими — кругами и «Россией внутренней».

В «патриотическом объединении» собрались крайне правые монархисты, в том числе члены Высшего монархического совета. 22 апреля 1926 г. Алексинский получил от великого князя письмо, в котором тот благодарил всех лиц, образовавших объединение и приступивших к собиранию средств «на борьбу». Что касается «центрального объединения», то в эмигрантской печати появлялись сообщения не столько о его деятельности, сколько о конфликтах среди его руководителей, например между Струве и Гукасовым. По словам одного эмигранта, Струве вел себя как «базарная кухарка». Он ушел из редакции «Возрождения» и из «центрального объединения». Пытался начать издавать свой еженедельник, но это было, как говорили, жестом отчаяния, так как «сколько-нибудь обеспеченных денег у него не было».

Во время полемики, которая возникла вокруг этой очередной эмигрантской склоки, был поставлен вопрос: что полезнее и важнее для антисоветской эмиграции — гукасовский карман или голова Струве? Оказалось, что карман, денежный мешок /121/ важнее. «Голову Струве заменить можно, — писал В. А. Маклаков, — а гукасовских миллионов нет. Для политического дела нужны не только перья, но и деньги…» 27

Собрания возглавляемого Гукасовым «центрального объединения» продолжались и в начале тридцатых годов. Переизбирались главный совет и главное правление, сменялись руководители. Среди событий, которые вселяли «бодрость и надежды в ряды эмиграции», объединение отметило приход к власти фашистов в Германии в 1933 г. «Центральное объединение» было тесно связано с РОВС, призывало всемерно поддерживать эту военную организацию, которая стала основным носителем и проводником так называемого белоэмигрантского «активизма».