Леонид Шкаренков - Агония белой эмиграции

И в начале тридцатых годов «Социалистический вестник» продолжал публикацию материалов, в которых развитие капиталистического хозяйства в России выдвигалось как важное условие для создания максимально благоприятных «объективных и субъективных предпосылок» вовлечения отсталой России в процесс социалистического преобразования общества, когда этот процесс назреет «в передовых промышленных странах, которые /170/ не могут не быть его исторической колыбелью» 43 . Именно так был поставлен вопрос в меморандуме Заграничной делегации РСДРП «О современном политическом положении в Советском Союзе», опубликованном в мае 1930 г. По этой надуманной схеме нужно было сначала реставрировать в стране капиталистические отношения, дождаться революции на Западе, а потом только двигаться дальше. Когда же стал очевидным успех пятилетки в СССР, то некоторые меньшевики за рубежом вынуждены были признать, что «задача индустриализации, поставленная большевиками, выполняется», производительные силы страны все растут 44 .

Слишком заметными были «новые экономические и политические факты», поэтому некоторые авторы писали о происшедших в стране громадных социальных перепластованиях, о пробуждении в миллионных массах новых интересов и настроений 45 . Но и те, кто выступал с такими признаниями, продолжали оставаться на капитулянтской позиции, утверждая, что построение социализма в СССР не может быть завершено внутренними силами. Однако действительность опрокидывала установки меньшевиков, показывала несостоятельность их прогнозов. И сами меньшевики-эмигранты все больше понимали, что жизнь их партии едва теплится.

Напомним в этой связи, что В. И. Ленин, оценивая роль меньшевиков и эсеров в борьбе против Советской власти, называл их иногда прямыми, в других случаях прикрытыми защитниками капитализма. Суть дела не менялась от того, что некоторые их представители выступали в защиту капитализма ««идейно», то есть бескорыстно или без прямой, личной корысти, из предрассудка, из трусости нового…» Умные капиталисты, писал В. И. Ленин, понимают, что ««идейная» позиция меньшевиков и эсеров служит им, их классу…» 46 Этот ленинский анализ, характеристики деятельности меньшевиков и эсеров, сделанные В. И. Лениным в самый разгар гражданской войны, сохраняют свое значение и при оценке поведения последних представителей этих партий за рубежом. С годами в условиях эмиграции все более исчезала питательная почва для формирования политических группировок, наблюдался непрерывный процесс их «вымывания», дробления и вырождения.

В ходе изложения мы не раз уже отмечали то влияние, которое оказывали на настроения эмиграции, на тактику и поведение ее политических группировок изменения в международной обстановке. Надвигалась вторая мировая война, и во всей толще эмигрантской массы шло глубокое брожение. Весна за весной несли крушение иллюзий для тех, кто жил еще мечтой о военном походе против Советской России. «Надежды на интервенцию угасли, — писал в 1935 г. журнал «Современные записки», — но возродились надежды на мировую войну, которая в общем /171/ пожаре и крушении может принести и конец большевизму» 47 . Наиболее авантюристические круги белой эмиграции сделали свой выбор. Крайнюю позицию занимали главари РОВС, НТСНП, некоторых других группировок зарубежной контрреволюции, готовые служить и германским фашистам, и японским милитаристам. Однако значительную часть русских эмигрантов мучили сомнения. И чем реальнее становилась перспектива будущей войны, тем больше возникало вопросов. С кем идти? На чьей стороне сражаться? За большевиков или за врагов России?

Особую остроту полемике в эмиграции в предвоенные годы придавали разного рода «самостийники» — украинские националисты, небольшая группа «вольных казаков», белоэмигрантские сепаратисты — выходцы с Кавказа и из Средней Азии. Так же как и русские белоэмигрантские «активисты», они выступали против защиты СССР в будущей войне. Даже самые ничтожные сепаратистские эмигрантские группы сразу же находили себе поддержку влиятельных иностранных кругов. Поэтому и количество разных изданий, выпускаемых этими группами, никак не соответствовало их численности. Достаточно сказать, например, что небольшая группа петлюровцев в Париже в течение многих лет выпускала свой еженедельник «Тризуб», и так называемая гетманская управа при бывшем гетмане Скоропадском в Берлине тоже издавала журнал. Антисоветские издания украинских националистов печатались и распространялись в Праге, Чикаго, Львове и других городах. Общей чертой всех сепаратистов было отрицательное отношение к прошлому и настоящему России, желание развязывания войны против СССР, отказ от его обороны.

В те годы в эмигрантских кругах раздавались разные голоса. Широкую известность получили выступления генерала Деникина. Еще в 1928 г. были опубликованы его письма анонимному «красному командиру». «Я совершенно согласен с вами, — писал Деникин своему оппоненту, — что над Россией нависли грозовые тучи со всех сторон… Теперь уже открыто говорят о разделе России» 48 . Бывший главнокомандующий вооруженными силами Юга России, один из вождей «белого движения» очень шокировал многих своих соратников, когда заявил о поддержке Красной Армии, которая должна выступить на защиту родных очагов. Совершенно новым в тактике контрреволюции был его призыв использовать в дальнейшем эту армию для свержения «коммунистической власти». О решении такой «двойной задачи» в связи с растущей угрозой нападения на Советский Союз фашистской Германии мечтали не только Деникин, но и другие деятели эмиграции, например А. Ф. Керенский.

Генерал Деникин не раз выступал перед эмигрантской аудиторией, пытаясь строить свои прогнозы развития международных событий. По свидетельствам очевидцев, он умел и любил /172/ говорить, речи его не были сухими и лаконичными по форме. Л. Д. Любимов вспоминал такой факт. На одном из публичных докладов Деникин обрушился на тех, кто проповедовал, что стоит только гитлеровским дивизиям хлынуть через советскую границу, как Красная Армия обязательно побежит. «А может, не побежит! — патетически воскликнул Деникин. — Нет, не побежит. Храбро отстоит русскую землю, а затем повернет штыки против большевиков» 49 . Нужно сказать, что такого рода слова импонировали многим эмигрантам, настроенным враждебно к Советской власти, но в то же время страдающим от ностальгии, от чувства ущемления национального достоинства.

Обращаясь к национальным чувствам своих слушателей, Деникин называл Гитлера «злейшим врагом России и русского народа». В январе 1938 г., выступая в Париже, он рассуждал о политическом реализме, о значении реальных ценностей в политической борьбе. «Итак, долой сентименты! — заявил 65-летний генерал. — Борьба с коммунизмом. Но под этим прикрытием другими державами преследуются цели, мало общего имеющие с этой борьбой… Нет никаких оснований утверждать, что Гитлер отказался от своих видов на Восточную Европу, то есть на Россию» 50 .