Петр Мультатули - Господь да благословит решение мое (Император Николай II во главе действующей армии и заговор генералов)

Провинциальный городок уже давно погружается в сон, огни всюду погашены. Во втором этаже царского дома далеко за полночь светится огонек. Царственный Работник, Верховный Главнокомандующий, продолжает заниматься"{234}.

Адмирал Бубнов приводит свои воспоминания о рабочем дне Николая II: "Каждое утро, в 10 часов, Государь, во время своих пребываний в Ставке, принимал от начальника штаба доклад о положении на фронтах, для чего регулярно приходил из губернаторского дома, где жил со своей свитой, в управление генерал-квартирмейстера. После оперативного доклада Государь возвращался к себе, и в своем кабинете принимал прибывавших к нему министров, сановников и шефов иностранных миссий.

Государь не был подвержен никаким страстям и излишествам; стол у него был совсем простой, и мы в Ставке никогда не видели, чтобы он у закуски выпивал больше одной рюмки водки; из игр любил он лишь домино и триктрак{235} Игра в кости, а в карты не играл"{236}.

Генерал Носков дает описание работы царя в Ставке: "Царь входил в кабинет в сопровождении генерала Алексеева и генерала Пустовойтенко; и начинался доклад о движениях войск на различных фронтах за последние сутки. Император сидел, два генерала - стояли перед ним. Алексеев брал телеграмму и читал ее Царю, в то время как генерал Пустовойтенко обозначал Царю на карте местность, упоминаемую в телеграмме. Во время доклада Царь курил сигарету за сигаретой. Этот доклад занимал около часа. Затем Алексеев глазами показывал генерал-квартирмейстеру, чтобы он вышел, оставив царя с глазу на глаз со своим начальником штаба.

Вторая часть доклада была посвящена введению царя в курс приказов по армии, которые Алексеев составлял для него, и которые затем обсуждались ими вместе"{237}.

Николай II был в полном курсе происходивших на фронте событий, независимо от того, находился он в Ставке или нет.

Полковник Тихобразов писал: "Когда Государь уезжал из Ставки, то генерал Алексеев ежедневно посылал Ему доклад на больших листах "царской бумаги". Доклад составлялся генералом Алексеевым и настукивался на машинке. Состоял из сводки данных истекшего дня, после шла административная часть. Перед приездом в Ставку Государю посылался доклад не с нарочным жандармом, а с офицером Генерального штаба, который ехал в экстренном поезде и встречал Царя в Орше, если Царь ехал с севера, или в Гомеле, если приезд был с юга. Мне пришлось ездить раза три-четыре. Доклад посылался навстречу приезжающему Царю, чтобы Он, выйдя в Могилеве, был в курсе дела. По приезде в Оршу парных Императорских поездов - на 5-минутном расстоянии друг от друга - чтобы никто не знал, в котором находится Царь, я ждал, когда откроется одна из портьер, у которой должен стоять флигель-адъютант. Он брал пакет и приглашал в соседний вагон, где ехала Свита. Ответов на доклад быть не могло: он получался Государем за час до приезда в Могилев. Офицер посылался на случай, когда Царю понадобились бы какие-либо разъяснения. Так как я был помощником Начальника Оперативного Отделения, то выбор, естественно, падал на меня. Конечно, на перроне вокзала никого, кроме меня, не было. Вся округа была очищена от людей, но я чувствовал, что из-за каждого куста или угла меня фиксирует пара скрытых глаз"{238}.

При поездках Царя на фронт следовало два литерных поезда. "Их нельзя было отличить одного от другого, - писал современник, - восемь вагонов голубого цвета с монограммами и гербами. В одном ехал Император, второй служил для камуфляжа. Он шел пустой впереди или сзади настоящего поезда. Даже начальники железнодорожного движения не могли знать, в каком именно из двух поездов находится Император и его семья. В первом вагоне находился конвой. Как только поезд останавливался, часовые бегом занимали свои места у вагонов Их Величеств. Во втором вагоне находилась кухня, третий представлял собой столовую, отделанную красным деревом, четвертый вагон предназначался для Их Величеств: рабочий кабинет, библиотека, ванна, спальня. В пятом вагоне находилась детская, шестой отводился свите, седьмой - для багажа, в восьмом - комендант, доктор, прислуга свиты"{239}.

Заслуга Николая II как военного руководителя, как парадоксально это ни звучит, заключалась именно в отсутствии его "руководящей и направляющей воли" в принятии стратегических решений. Совещания под руководством Царя совершенно отличались от таковых под руководством великого князя. В отличии от последнего, Царь ни на кого не давил, всем давал возможность высказаться, даже спорить, но именно благодаря этому на таких совещаниях рождались верные и взвешенные решения. "В общем, я остался вполне доволен результатами нашего долгого совещания, - писал Николай II супруге. - Они много спорили между собой. Я просил всех высказаться, потому что в таких важных вопросах правда имеет исключительное значение. Я предпочитаю не писать на эту тему, но все тебе расскажу при свидании"{240}.

В чем заключался труд Императора? Его критики любят часто приводить в доказательство несостоятельности Императора Николая II его дневники. На основе этих дневников делаются выводы о том, что Царь только ездил по войскам, пил чай, смотрел кинематограф, да играл в кости и домино. Однако, такие утверждения ложны. В своих дневниках Царь сухо заносил лишь основные вехи прожитого дня, наиболее ему запомнившиеся. В своих дневниках Николай II практически никогда, за редким исключением, не касается политических и государственных тем. Очень редко в них встречаются эмоции и оценки людей и событий. Но за сухими записями типа "принял такого-то", "выслушал доклад от такого-то", "говорил с таким-то" скрывается огромный многочасовой труд. Дневники Царя, в деловой их составляющей, полностью повторяют камер-фурьерский журнал. Из этих записей мы можем сделать выводы, сколь много приходилось Царю работать в Ставке. При этом необходимо учесть: чтобы правильно понимать текст дневниковых записей Государя, надо знать значение некоторых его слов и выражений. Так, флигель-адъютант Н.П. Саблин, который близко знал Николая II, писал: "После общего чая наступала тишина. Государь уходил "читать", как он говорил, и постоянно упоминает в своем дневнике, и это было чтение не романов или книг, а государственных дел"{241}. Между тем, многие недобросовестные или несведущие исследователи трактуют слово "читать" именно в смысле развлечения.

Ежедневные длинные доклады, бесконечные многочасовые совещания, смотры войск, назначения командующих и, кроме того, вся внутренняя и внешняя политическая жизнь огромной империи. При этом никакой саморекламы, никаких жалоб или сетований на нелегкий труд ни страна, ни армия от царя не знали. О тяжком труде Верховного Главнокомандующего мы узнаем из писем Императрице Александре Федоровне, дневниковых записей, да из отдельных отрывков воспоминаний очевидцев. "Все эти дни здесь было очень много хлопот, - пишет Николай II Императрице Александре Федоровне 13 февраля 1916 года, - особенно для меня. Во-первых, совещание, которое продолжалось 6 часов. Одновременно мне пришлось серьезно поговорить с некоторыми из генералов, принять Сандро{242} с длинным докладом, Бориса{243} после его ревизии, Поливанова и адмирала Филимора, вернувшегося из Архангельска"{244}. В письме от 10 марта 1916 года: "Работа по утрам с Алексеевым занимает у меня все время до завтрака, но теперь она стала захватывающе интересной"{245}.