Наум Синдаловский - Санкт-Петербург – история в преданиях и легендах

Как и прежде, городской фольклор не оставлял без внимания жизнь царской семьи. Ничего героического. Обыкновенная жизнь рядовых обывателей.

На первый завтрак, кроме традиционного кофе, чая, шоколада и разных сортов хлеба, обязательно подавали знаменитые московские калачи, которые ежедневно присылались из первопрестольной. Пробовали печь на месте – увы, не выходило. Известный в обеих столицах булочник Филиппов доказывал, что в Петербурге такие калачи и сайки не получатся, – вода невская будто бы не годится. Мастера-хлебопеки «создали целую легенду о том, что „как следует“ калач можно выпекать только на воде непосредственно из Москвы-реки». Были даже особые цистерны для доставки московской воды, которую привозили «во всякое место, где бы двор в данный момент ни находился».

Царская чета, как и вся Россия, ожидала появления наследника. Это каким-то образом соотносили с предсказанием Серафима Саровского, сделанным еще деду Николая II – императору Александру II, который, впрочем, по тому же преданию, потрясенный грозящими его потомкам бедами, не решился раскрыть эту тайну даже императрице. Бесконечное и, казалось, безнадежное ожидание мальчика связывали с давним поверьем. В доме Романовых существовал обычай: перед венцом невесте надлежало заехать в Казанский собор и помолиться, иначе ей грозит бесплодие или у нее будут рождаться только дочери. Когда Александре Федоровне сказали об этом, она будто бы засмеялась и в собор не пошла. Между тем угрозы предания исполнялись. У царской четы рождались только девочки. Во дворце в то время появился некий авантюрист мсье Филипп, выдававший себя за гипнотизера. Ходили упорные слухи, будто его оставляли на ночь в царской опочивальне, и он, затаившись под монаршей кроватью, «вымаливал у богов зачатия наследника». Наконец, императрица была просто вынуждена изменить свое отношение и к православию, и к династическим семейным традициям. Будто бы только после этого судьба сжалилась над бедной женщиной. В 1904 году появился на свет цесаревич Алексей.

В том же 1904 году подорвался на мине флагман 1-й Тихоокеанской эскадры броненосец «Петропавловск». Среди погибших были адмирал С. О. Макаров и художник В. В. Верещагин. Среди спасшихся – великий князь Кирилл Владимирович. Согласно легенде, он «спас свою драгоценную жизнь», бросившись в воду при первом взрыве на броненосце. В Петербурге его встретили довольно сдержанно, по городу прокатилась острота: «Как же было утонуть Кириллу в море, когда он воспитание получил в „Аквариуме“». «Аквариумом» назывался знаменитый ресторан на Каменноостровском проспекте.

Традиционно весело отмечалась в Петербурге Пасха. Весь двор присутствовал на богослужении, царь целовал присутствовавших, повторяя безостановочно: «Христос Воскресе! Христос Воскресе!» Рассказывают, что однажды государь, проходя мимо караула, с этими словами поцеловал солдата и, к своему удивлению, услышал в ответ: «Никак нет, это неправда». Оказалось, что часовой был евреем.

Между тем в фольклоре того времени появляются трагические признаки близкой катастрофы. В 1904 году Дмитрий Мережковский, говоря о Петре I, формулирует бродившие в умах современников страшные прогнозы: «Кровь сына, кровь русских царей ты первый на плаху прольешь – и падет сия кровь от главы на главу до последних царей, и погибнет весь род ваш в крови! За тебя накажет Бог Россию!»

Задолго до этого, в марте 1881 года, в Петербурге была казнена участница покушения на Александра II Софья Перовская. В народе с тех пор жива легенда, что вовсе не повешена она на Семеновском плацу, что «жива она не жива, но только призрак ее появляется». Каждый год в марте, когда Петербург темен, а на улицах пусто, и ветер и мокрый снег глаза слепит, на крутом мостике Екатерининского канала появляется Софья Перовская. Как тогда, 1 марта, когда она взмахнула платком, – «сигнал подала, чтобы бомбу бросали под черные сани императора».

12 марта 1901 года, когда исполнилось сто лет со дня гибели императора Павла Петровича, его праправнук Николай II должен был вскрыть пакет, хранившийся в специальной комнате гатчинского дворца. На пакете собственноручно Павлом I было написано: «Вскрыть потомку нашему в столетний день моей кончины». Предполагалось, что там было изложено предсказание известного нам монаха Авеля о «последних судьбах царского дома в России». Николай II в присутствии императрицы и ближайших сановников в веселом и несколько возбужденном, как вспоминали очевидцы, состоянии вскрыл конверт и углубился в чтение. По мере прочтения лицо его менялось, становилось все более суровым и замкнутым. Окончив чтение и никому ничего не сказав, Николай направился к выходу и покинул Гатчину.

С тех пор, рассказывают, к месту и не к месту он стал поминать 1918 год. В 1903 году, во время праздника Крещения Господня, когда случайный снаряд попал в Иордань и все присутствующие вскрикнули от неожиданности, один император остался невозмутим. «До 1918 года я ничего не боюсь», – будто бы тихо проговорил он.

О послании Павла I в окружении Николая II больше не говорили. Но о пророчествах Авеля знали из других источников. «На венец терновый сменит он корону царскую, предан будет народом своим, как некогда сын Божий. Война будет, великая война, мировая. Накануне победы рухнет трон царский. Кровь и слезы напоят сырую землю. Мужик с топором возьмет в руки власть и наступит воистину казнь египетская», – говорили в народе.

В царской семье бытовало предание о пророчестве Серафима Саровского. Однажды, во время посещения могилы святого монаха Николаю было передано письмо преподобного старца. В письме будто бы было сказано, что при Николае II «будут несчастья и беды народные. Настанет смута великая внутри государства, отец подымется на сына и брат на брата». Говорили, что, читая это письмо, царь «горько и безутешно плакал».

Вспоминали о старом, более трехсотлетней давности проклятии Марины Мнишек, супруги убитого 11 декабря 1611 года Лжедмитрия II. Марина, помазанная на царство еще в 1606 году, в момент убийства своего мужа была на последнем месяце беременности. Вскоре появился на свет младенец Иван, который, что бы там ни говорили историки, формально являлся законным наследником русского престола. Поэтому он представлял несомненную опасность для избранного на царство первого Романова – Михаила. Мальчика взяли у находившейся в заточении Марины обманом, уверив, что новый царь не будет мстить ребенку. В октябре 1614 года младенец Иван был повешен. По преданию, Марина Мнишек, узнав об этом, в отчаянье прокляла весь род Романовых вплоть до последнего царя, «пока вся династия не угаснет».

Николай II вступил на престол в 1894 году. 18 мая, по традиции предков, в Москве состоялась коронация. Торжества по случаю коронации не были отменены даже после трагедии на Ходынском поле, где из-за халатности московских властей при раздаче народу царских подарков погибло и было изувечено около трех тысяч человек. Газеты пестрели восторженными эпитетами при описании празднеств. В одно из сообщений вкралась, показавшаяся вначале смешной, опечатка: «На голове царствующего венценосца ослепительным блеском сияла ворона». О досадной опечатке рассказывали как об анекдоте. Но смеяться не хотелось. Юродивая Дарья Босоножка, жившая в покоях императрицы, не раз повторяла, что Россия переживет «двенадцать переворотных лет». И начинала перечисление с 1894-го. Затем шли 1905, 1914, 1917… О дальнейших «переворотных» годах мы еще поговорим в соответствующих главах. Сейчас нас интересуют только те, что укладываются в рамки царствования Николая II. Невольно станешь мистиком.