Наум Синдаловский - Санкт-Петербург – история в преданиях и легендах

К слову сказать, со смертью Распутина этот культ еще более усилился. Известно, что женщин Григорий Ефимович исцелял от похоти давно проверенным хлыстовским способом: он предоставлял им возможность «досыта нагрешиться». Ходили слухи, что великосветский красавец Феликс Юсупов, страдая «склонностью к мужчинам», неоднократно обращался в попытке излечиться от этой «болезни» к своему давнему приятелю Григорию. Последнее свидание Юсупова с «целителем» состоялась как раз в вечер убийства Распутина. Что произошло в Юсуповском дворце на Мойке на самом деле, до сих пор остается загадкой. Ведь о тех давних событиях нам в основном известно только из поздних записок самого Феликса. Между тем рассказы о том, что Распутин умер оттого, что был отравлен, оказались легендой. При вскрытии трупа старца никаких следов цианистого калия обнаружено не было.

Вот с этого момента в фольклоре появляются легендарные свидетельства зарождения фаллического культа «святого старца». По одной из легенд, один из домашних слуг Юсупова видел, как «Распутин был изнасилован Юсуповым, потом кастрирован и уже потом убит». Далее легенда развивается по жанру фантастического детектива. Слуга, будучи тайным поклонником Распутина, «подобрал отрезанный член». Затем этот «раритет» оказался за границей, и ныне в «особом ковчеге» хранится в Париже. И даже «одна журналистка, надеявшаяся превратить эту русскую историю в американский бестселлер», видела «мумию длиной в фут».

Не будем иронизировать по поводу экзотического парижского экспоната. В селе Покровском Тюменской области есть музей Распутина. Среди его экспонатов находится «плетеный черный стул», подаренный в составе мебельного гарнитура Распутиным своей односельчанке Евдокии Печеркиной на свадьбу. Стул, как рассказывают свидетели, обладает мистической силой, притягивающей буквально всех посетителей музея мужского пола. Каждый из них «норовит на него присесть». Говорят, это «дает представителям сильного пола недюжинную мужскую силу».

Не станем смеяться и над этим. Напомним, что есть легенда о намерении Александры Федоровны после смерти Распутина «устроить нечто вроде мемориальной квартиры» в доме 64 по Гороховой улице, где жил и «излечивал от похоти» суеверных представительниц высшего света неутомимый старец.

В этой обстановке Россия неумолимо приближалась к 1914 году. Николай II, с давних пор склонный к суеверию, мучился странными предчувствиями: что бы он ни делал, все кончалось неудачей. Видать, не зря он родился в день великомученика Глеба. А еще святой чудотворец Серафим Саровский предсказывал, что «в правление царя в начале XX века империю ждут страшные испытания: нужда, война и восстания».

Предсказывал всяческие несчастья с началом войны и Распутин, кстати, похоже, совершенно искренне считавший объявление войны началом русской катастрофы. «С этой войной придет конец России и императору», – не раз говорил он. Каждый раз такое пророчество Распутин связывал с угрозой его собственной жизни. «Пока я жив, – будто бы говорил он царице, – с вами всеми и с династией ничего не случится. Не будет меня – не станет и вас».

Похоже, Распутин предчувствовал свою смерть, хотя и не очень доверял собственным предположениям. Зимой 1904/05 года в Петербург приехал английский предсказатель Хейро. Распутин пожелал с ним встретиться. И услышал от него то, что и сам знал: сначала «влияние и огромная власть над людьми, а затем ужасный финал. „Я вижу насильственную смерть в стенах дворца. Вам будут угрожать яд, нож и пуля. После этого воды Невы сомкнутся над вами“», – будто бы сказал британский ведун. Все исполнилось с поразительной точностью. Распутин был убит в Юсуповском дворце в ночь на 17 августа 1916 года.

Стало известно последнее письмо Распутина, в котором теперь уже угроза собственной жизни старца ставилась на первое место, а затем уже возможное исполнение этой угрозы связывалось с судьбами династии и России. Приводим отрывок из этого письма по книге Б. С. Романова «Русские волхвы, вестники и провидцы: Мистика истории и история мистики»: «Если я буду убит обыкновенными убийцами и моими собратьями крестьянами, ты царь России, тебе не надо будет бояться за своих детей… Но если меня уничтожат дворяне, аристократы, если они прольют мою кровь, то руки их будут запачканы моей кровью двадцать пять лет… и никто из твоих детей не проживет и двух лет… А если и проживет, то увидит позор и срам Русской земли, пришествие антихриста, мор, нищету, порушенные храмы Божии, святыни оплеванные, где каждый станет мертвецом. Русский царь, ты убит будешь русским народом, а сам народ проклят будет и станет орудием дьявола, убивая друг друга и множа смерть по миру. Три раза по двадцать пять лет будут разбойники черные, слуги антихристовы, истреблять народ русский и веру православную».

Но даже убийство Распутина, воспринятое столичной общественностью с радостным облегчением, молва рассматривала сквозь призму длящейся войны и надвигающейся непонятной и потому пугающей развязки. Многие повторяли сказанные будто бы Распутиным слова: «Если я умру, то и царь вскоре лишится своей короны». Вспоминали однажды оброненное им пророчество: «Я вижу много замученных людей, людские толпы, груды тел! Среди них много великих князей и сотни графов! Нева стала совершенно красной от крови!»

В городе говорили, что война ведется неудачно оттого, что при дворе завелась измена. Молва считала немецким шпионом и Григория Распутина. Говорили, что Вильгельму II служит и сама императрица, что она сносится с германским императором «по прямому проводу» и выдает ему государственные тайны. На фронте «солдаты считали дурной приметой получать из рук царицы георгиевский крестик – убьет немецкая пуля».

Можно ли винить солдат в прифронтовых окопах или в переполненных госпиталях, если в Зимнем дворце рассказывали, как один генерал встретил в коридоре дворца плачущего царевича. «Кто тебя обидел, малыш?» – участливо спросил старый вояка. И цесаревич, плача, ответил: «Когда русских бьют, папа плачет. Когда немцев бьют, мама плачет. А когда мне плакать?»

Шпионы мерещились всюду. Шпионами слыли владельцы гостиницы «Астория», по национальности немцы. Шпионами считались все сотрудники немецкого посольства, здание которого находилось напротив «Астории». Утверждали, что между посольством и гостиницей под Исаакиевской площадью прорыт подземный ход. Когда началась война, разъяренные лавочники начали крушить все немецкое, что попадалось под руку. Били стекла витрин. Громили булочные. На коней на крыше ненавистного германского посольства был накинут аркан. Сотни патриотических рук ухватились за веревку, и кони рухнули на землю. Чрево одного из них, согласно легенде, разверзлось, и изумленная толпа увидела радиопередатчик.