Наум Синдаловский - Санкт-Петербург – история в преданиях и легендах

Слухам о расстреле царской семьи верить не хотелось. Появились самые невероятные, а иногда просто фантастические легенды о ее спасении. Некоторые еще в 1920 году будто бы видели императора то на лондонских улицах, то на римских. Одни говорили, что русский император тайно скрывается в Ватикане. Другие утверждали, что увидеть его невозможно, потому что он вывезен на корабле, а корабль «беспрерывно курсирует в водах Белого моря и никогда нигде не причаливает». Многие уверены, что в «глубочайших подвалах» одного европейского банка находятся несметные богатства последнего российского императора и ждут прибытия «любого члена царского дома, который сможет с уверенностью подтвердить свою личность». Есть ли во всем этом хоть доля правды, судить не нам. Мы рассказываем легенды, а фольклор, как известно, никогда не претендует на истину в последней инстанции. Тем более, что даже захороненные в Петропавловском соборе Санкт-Петербурга останки Николая II далеко не всеми признаются за подлинные.

Совсем недавно в Александровском дворце Царского Села, в кабинете Николая II, установили некогда утраченный балдахин. С тех пор музейные работники утверждают, что при определенном освещении на черных драпировках можно увидеть отчетливые буквы «Н» и «А» – Николай и Александра.

В марте 1917 года взбунтовавшейся России вдруг показалось, что надо поставить наконец последнюю точку в позорной многовековой истории царизма. Лютая ненависть к монархии обрушилась на останки царского фаворита Григория Распутина. Уже давно обезвреженного. Уже похороненного. В Царском Селе вскрыли его могилу. В открытом гробу «под свист и улюлюканье толпы» забальзамированный труп этого дьявола во плоти провезли через весь город и сожгли возле Поклонной горы в огромном костре. Как зачарованная, смотрела многотысячная толпа на взметнувшиеся языки пламени. Вдруг, как рассказывает предание, очевидно под воздействием огня, труп зашевелился, Распутин сел в гробу, махнул рукой толпе и исчез в пламени костра. Место это у подножия Поклонной горы с тех пор считается в народе нечистым.

Той же весной 1917 года, когда стало окончательно ясно, что самодержавие уничтожено и возврата к прошлому не будет, революционеры всех мастей начали планомерно истреблять секретные архивы охранных отделений, демонстрируя, как им казалось, всему миру классовую ненависть к символам государственного сыска и полицейской расправы. Так, на Литейном проспекте было разгромлено и сожжено здание Окружного суда, в Коломне той же участи подвергся старинный Литовский замок, служивший следственной тюрьмой. Между тем ходили упорные слухи, что такое демонстративное проявление классовой непримиримости вовсе не случайно и связано с тем, что значительная часть революционеров числилась секретными сотрудниками царской охранки, за что они регулярно получали свои сребреники, исправно расписываясь в платежных ведомостях. Платежные документы могли стать опасным орудием как в руках конкурирующих партий, так й в случае возможного возврата к прошлому, что тоже, вероятно, не исключалось.

Февральская революция была с восторгом принята петербургской общественностью. Многие восприняли ее как «чудесное освобождение», поскольку календарно она удивительным образом совпала с ветхозаветным еврейским праздником Пурим, или «чудесное спасение», как трактовался он в Библии. Искали и находили знаковую символику не только в далеком прошлом, но и в дне настоящем. В Петрограде рассказывали байку о том, что даже слепым от природы людям революция обещала новую жизнь. Незрячие мужчины, как утверждали они сами, смогли наконец «объединиться со слепыми дамами». До того они обитали в разных городских приютах, их намеренно отделяли друг от друга, «дабы не плодить увечных».

Революцию приветствовало и духовенство, по инерции воспринимая новую власть как продолжение старой. Рассказывали, как в одном из храмов во время божественной службы диакон привычно произнес «Господи! Силою твоею возвеселится царь!» Затем спохватился, вспомнил, что царь отрекся от престола, на мгновение смутился, но тут же поправился: «Господи! Силою твоею возвеселится Временное правительство!» Говорят, летом 1917 года эта легендарная история была очень популярна в среде петроградского духовенства.

Этому восторженному оптимизму первых месяцев революции не смог противостоять мрачный пессимизм петербургских мистиков, обрушивших на Петроград волну зловещих предсказаний и слухов. Одним из самых мрачных мистиков той поры считался Сергей Александрович Нилус, который, по утверждению многих, был охвачен «дьяволоманией, и ему все мерещился сатана и его слуги». Даже в фабричной марке фабрики «Треугольник» – два скрещенных красных треугольника, помещенные на внутреннюю сторону резиновых галош – Нилус видел признак того, что дьявол уже явился на землю и местом своего пребывания избрал Петроград.

В то время обыватели были обеспокоены тем, что на наружных дверях многих домов появились «загадочные кресты в сочетании с другими непонятными знаками». Уже известный нам мистик Сар-Даноил дал этим знакам мистическое толкование. Заговорили о неминуемой гибели всех, чьи квартиры были помечены этими знаками. При ближайшем расследовании оказалось, что так китайцы, которых было в то время много в Петрограде, помечают свои квартиры. В их иероглифах «десять» имеет вид удлиненного креста, а «единица» напоминает восклицательный знак. Но паника была посеяна. Заговорили о конце света. Революция постепенно переходила в свое новое качество. Приближался красный октябрь.

Тревожные признаки приближения кровавого бунта встречались на каждом шагу. Настораживали, а точнее сказать пугали, необъяснимые мистические пересечения судеб людей, оказавших наибольшее влияние на ход петербургского периода русской истории XX века. Судите сами. Дмитрий Каракозов, один из участников беспрецедентной охоты на императора Александра II, учился математике у никому не известного в то время учителя Ильи Николаевича Ульянова. За несколько дней до выстрела Каракозова в Летнем саду у Ильи Николаевича родился сын Александр. Через 21 год смертного приговора Александру Ульянову добился прокурор Неклюдов, который также учился у Ильи Николаевича. На этом ирония судьбы не закончилась. Отец Александра Федоровича Керенского, оказывается, был директором гимназии, где учился Володя Ульянов – будущий Ленин. Есть от чего задуматься.

Вспоминали и более ранние предсказания. Толковали и перетолковывали стихи Мишеля Нострадамуса: «Рабы станут петь песни, гимны и требовать,/Чтобы выпустить из тюрем заключенных туда Принцами и Господами./В будущем безголовыми идиотами/Их будут считать в божественных проповедях». Вспоминали пророчество греческого монаха преподобного Нила, жившего на Афоне во времена Ивана Грозного. Отец Нил указывал на «роковое значение 1917 года, на смущение, которое произойдет тогда». А в октябре по городу разнеслись слухи, что Керенский навсегда покинул Петроград, или попросту удрал из обреченного города.