Наталья Симеонова - Филосовский камень гомеопатии

Используя свой метод, Ганеман добился большого успеха как врач. В Германии его плодотворная деятельность возбудила ревность коллег. Через несколько лет после смерти своей первой жены Ганеман женился на тридцатипятилетней Мелани д'Эрвилль Гойе (Melanie de Hervilly-Gohier), красивой женщине из хорошей семьи. Вскоре после женитьбы они переехали в Париж, где Ганеман сразу получил выгодную практику. Гомеопатия к тому времени уже была признана в Париже, и его радушно приняли. Есть сведения, что его приглашали к королю. Ему было уже 89 лет. Жена помогала ему в работе, училась и сама стала практикующим врачом.

В биографиях многих выдающихся людей встречаются упоминания об их лечении гомеопатами. Так, Фредерик Шопен жил Париже в одни годы с Ганеманом. Биографы Шопена говорят о том что он лечился у знаменитых врачей, но не называют фамилий. В одной работе можно прочитать ироническое замечание биографа по поводу того, что Шопен нюхал гомеопатические флакончики. Такой совет мог дать ему только Ганеман. Как известно, у Шопена была открытая форма туберкулеза легких. Виртуоз вел в Париже беспорядочную жизнь, но прожил для своего диагноза довольно долго.

Расскажу историю еще одного виртуоза и гениального композитора.

Юный Сергей Рахманинов в 24 года пережил серьезную форму депрессии. Ранней весной юноша испытал двойное потрясение. Материально необеспеченный музыкант оказался неподходящей партией для Веры Скалон, генеральской дочери. Несмотря на взаимную симпатию, девушка предпочла для брака другого. Тогда же провалилась в Петербурге Первая симфония Рахманинова. В зале присутствовали Римский-Корсаков, Стасов, Кюи, Танеев и много других представителей музыкальной общественности. Дирижировал оркестром Глазунов, который флегматично провел симфонию. Стасов неодобрительно оглядывался, Кюи все время пожимал плечами. Все это наблюдал молодой композитор, находившийся на хорах. Беспощадный Цезарь Кюи расписал это событие в прессе: «Если бы в аду была консерватория, если бы одному из ее даровитых музыкантов было задано написать программную симфонию вроде симфонии господина Рахманинова, то он привел бы в восторг обитателей ада».

Отчаянию Рахманинова не было предела. Он был близок к самоубийству. Не дни, не месяцы — три года продолжалось депрессивное состояние. Он постоянно жаловался на боль в спине, ногах, руках, во всех костях, крайнюю усталость, бессонницу, головную боль. За три года Рахманинов не написал ни одной строчки.

Не вернула душевное равновесие и организованная встреча со Львом Толстым. Известный московский терапевт А. А. Остроумов предупредил родных юноши, что есть основания опасаться за его рассудок и посоветовал обратиться к психиатру. Им оказался доктор Н. В. Даль, у которого Рахманинов лечился в течение полугода.

Доктор Рахманинова оказался на редкость культурным и музыкальным человеком и к тому же хорошим виолончелистом. Биографы Рахманинова упоминают их беседы и совместное музицирование. Целительной для измученного Рахманинова считали виолончельную музыку Мендельсона. Рахманинов не раз говорил, что врач не просто вылечил его, а спас. Биографы Рахманинова отмечают, что прадедом Н. В. Даля был знаменитый доктор В. И. Даль — друг Пушкина, этнограф, филолог и автор известного словаря. Но по незнанию, они не упоминают, что он был поборником гомеопатии и способствовал распространению ее в России. Я уверена, что доктор Рахманинова унаследовал доверие к гомеопатии и применил для лечения музыканта ацидум фосфорикум.

Выздоровление было полным. Первым произведением, которое Рахманинов после этого написал, был знаменитый Второй концерт для фортепиано с оркестром, одно из самых мужественных и солнечных произведений русской музыки. На титульном листе партитуры Рахманинов написал посвящение Н. В. Далю. «Это не мой концерт, это Ваш концерт», — сказал композитор своему доктору.

Известен факт дружбы Ганемана и Гете. Вот восторженные слова Гете: «Ганеман — это редкое сочетание философии, эрудиции, чья система должна в конечном счете привести к поражению ординарных, наполненных рецептами голов, но все еще редко признаваемый практикующими врачами, которые скорее его избегают, чем исследуют».

Гете, вошедший в историю как основоположник новой немецкой литературы, был также естествоиспытателем, членом Петербургской Академии наук. Философская трагедия «Фауст» насыщена научными мыслями его времени, а сам доктор Фауст закончил два факультета университета — медицинский и теологический, занимался алхимией. Гете-натуралист чувствовал все живое как единое целое и говорил о «живительных силах природы». Его представления о Боге — это концепция «мировой души», а все сущее он сводил к миру архетипов.

Причины дружбы Ганемана и Гете мало известны. Не исключено, что Гете был пациентом Ганемана. Но такие великие умы редко ограничиваются отношениями врач — пациент. Может быть, некоторый свет прольет то обстоятельство, что Гете был очень горячим сторонником масонства и членом масонской ложи и до последних дней жизни сочинял для своей ложи гимны и речи. Он обладал высочайшими степенями посвящения в системе строгого масонства. Что касается Ганемана, то его интерес к масонству известен, но неизвестна степень участия. Предполагают, что он получил доступ в масонскую ложу на раннем этапе своей карьеры. Мужи науки и медицины того времени выбирали эти общества для общения, а также для поддержки друг друга в стремлении к познанию. Неизвестно, стал ли членом ложи знаменитый гомеопат, но быстрый успех старика Ганемана в Париже все же наводит на мысль об очень высоких покровителях.

В те времена многие отдали дать масонству, и даже сам Вольтер, как оказалось, в возрасте 84 лет был посвящен в масоны. Он вошел в масонский храм, опираясь на руку Франклина, вождя американской независимости.

О своих философских интересах за пределами медицины Ганеман никогда не упоминал. Историков это озадачивает. Не вызывает сомнения, что Ганеман уделял внимание «божественному источнику». Мысль о божественном происхождении мироздания проходит через все его работы, но в них нет явного религиозного символизма и нельзя сделать никакой ссылки на что-нибудь подобное. То, что он был сведущ в эзотерике, кажется вероятным и в некоторых произведениях чувствуется.

Хотелось бы более четко определиться в отношении связи Ганемана с алхимией. С одной стороны, он был прекрасным химиком, и необычная его работа над созданием некоторых специфических препаратов как будто наталкивает на мысль о применении алхимической методики дистилляции и трансмутации. С другой стороны, сам Ганеман никогда не говорит об алхимии. Его методика трансформации лекарственных веществ путем разведений является по сути алхимической, но простой по технологии.