Роджер Кроули - Константинополь. Последняя осада. 1453

11 апреля Мехмед вернулся в свой красно-золотой шатер. Теперь артиллерию полностью укомплектовали. Мехмед сгруппировал ее в четырнадцать или пятнадцать батарей и разместил их вдоль стен в ключевых пунктах, которые считал наиболее уязвимыми. Одну из самых больших пушек Урбана, «ужасное орудие», поставили на особой позиции у Влахернской стены близ Золотого Рога, «где не было прикрытия ни в виде рва, ни внешней стены». Другую расположили близ точки, где смыкаются стены под прямым углом, а третью — у Пигийских ворот дальше к югу. Остальные пушки расставили в наиболее важных местах вдоль уязвимой долины Лика. Гигантскую пушку Урбана, нареченную греками «Базиликой» — «царской пушкой», — установили напротив палатки султана, откуда он мог в полной мере убедиться в ее эффективности. Она держала под угрозой ворота Святого Романа — «самые непрочные в Городе». Каждой крупной пушке оказывала поддержку батарея малых, и турки любовно называли их всех «медведицей с детенышами». Орудия стреляли каменными ядрами весом от двухсот до тысячи пятисот фунтов (как в случае с монстром Урбана). По словам некоего наблюдателя, ядро одной из самых больших пушек достигало в «высоту до колена, а у другой — до пояса» соответственно. Другой заявил: что самый крупный след от выстрела, который ему удалось измерить, достигал «одиннадцати его ладоней в окружности». Хотя очевидцы говорили о «бесчисленных орудиях войны», в распоряжении Мехмеда имелось в общей сложности, по-видимому, примерно шестьдесят девять орудий (по меркам того времени — огромная сила). В ряде пунктов в поддержку артиллерии использовались и другие, более старые технические средства для метания камней, такие, как требюше — катапульта, приводившаяся в действие с помощью противовеса. Требюше сыграли чрезвычайно важную роль при взятии мусульманами замков крестоносцев тремя столетиями раньше. Теперь они выглядели орудиями из другой эпохи.

Установка пушек и приведение их в боевую готовность требовали немалого труда. Стволы не были закреплены и не имели надежной опоры. Их просто связывали ремнями, транспортируя на крепких повозках. По прибытии массивный блок и канаты устанавливали вертикально и опускали ствол на наклонную деревянную платформу, сооруженную на защищенном участке передовой турок. Ее прикрывал от вражеского огня деревянный палисад и навесная дверь, поднимавшаяся, когда орудие открывало огонь.

Тыловое обеспечение операции организовали поистине грандиозно. Огромное количество черных каменных ядер изготавливалось на побережье Черного моря и доставлялось на купеческих судах. 12 апреля в Диколон прибыл груз «пушечных ядер, изгородей и бревен и другого снаряжения для их [османов] лагеря». Необходимо было также собрать большое количество селитры, чтобы орудия могли вести огонь достаточно долго. Дорога, которую Мехмед приказал построить своему военачальнику Заганос-паше вокруг оконечности бухты Золотой Рог, должна была, вероятно, облегчить доставку предметов снабжения. Для транспортировки пушек требовались большие деревянные повозки, множество людей и рогатого скота. Литейщики, работавшие с Урбаном в Эдирне, составляли также и расчет его пушек. Они передвигали, устанавливали, заряжали орудия, сделанные собственными руками, и вели из них огонь, а при необходимости чинили их на месте. И хотя монстров Урбана изготовили в ста пятидесяти милях от Константинополя, турки имели достаточно ресурсов для ведения осады, чтобы ремонтировать пушки в лагере и даже делать новые, специально наладив для этого целое производство. К месту осады доставлялось необходимое количество железа, олова и меди; выкапывались угольные ямы, над которыми возводились куполообразные крыши; строились и обмуровывались плавильни. Часть военного лагеря превратилась в огромную полевую мастерскую: оттуда поднимался дым и гром кузнечных молотов разносился по весеннему воздуху.

Подготовка гигантских орудий требовала немалых трудов и времени, чтобы довести все до конца. Порох засыпался в орудийный ствол. Сзади туда вставляли деревянный пыж. Пыж плотно обивали кусками железа или бараньей кожи, чтобы его «ни при каких обстоятельствах не вытолкнуло наружу иначе как взрывом пороха». Затем каменное ядро подтаскивалось к передней части орудия и закладывалось в ствол. Все это было хорошо в теории, но ядра часто не совпадали по размеру со стволом. Прицеливание производилось с помощью «определенных методов и расчетов» — на деле же методом проб и ошибок — и угол наклона пушки соответственно корректировали, подбивая под платформы деревянные клинья. Затем орудия загонялись на позицию с помощью больших деревянных брусьев, а также камней, выполнявших роль амортизаторов, «иначе в результате выстрела и производимой им отдачи пушка сместилась бы со своего места и стреляла мимо цели». Наконец порох засыпали с казенной части, и на этом подготовка оканчивалась. 12 апреля подожгли запалы султанских пушек на четырехмильном участке, и первая в истории массированная бомбардировка началась.

Если бывают особые моменты в истории военного дела, в связи с которыми по-настоящему ощущается страх перед очевидной мощью пороха, то о них можно прочитать именно в рассказах о стрельбе главных орудий весной 1453 года. Фитиль зажег порох…

И когда порох вспыхнул — быстрее, чем можно успеть произнести это — сначала последовал ужасающий рев, земля страшно затряслась под нами и далеко вокруг, и раздался грохот, какого никогда не слышали. Затем с чудовищным шумом и вызывающими трепет вспышками и пламенем, которое осветило и обожгло все вокруг, деревянный пыж вышибло наружу горячим потоком сухого воздуха, и каменное ядро яростно вырвалось наружу. Выброшенное с невероятною силой и мощью, оно ударилось о стену, тотчас затрясшуюся и обрушившуюся. Она рассыпалась на множество кусков, и осколки разлетелись, неся смерть стоявшим рядом.

Когда гигантские каменные ядра ударились о стену в уязвимых местах, эффект оказался сокрушительным: «Иногда обваливался целый участок стены, иногда — половина, иногда — большая или меньшая часть башни, турели или парапета, и нигде стена не оказалась настолько прочной или толстой, чтобы выдержать удар или устоять перед силой или быстротой каменных ядер». Поначалу защитникам показалось, что вся история осад прошла перед их взором. Прикрывавшая Город с суши стена Феодосия, результат двухтысячелетней эволюции фортификационного искусства, чудо инженерного дела, сотворенное человеческим гением и благословленное Богом, начала рушиться везде, где его поражали ядра из хорошо наведенных пушек.

Архиепископ Леонард видел, что случилось с одинарной стеной рядом с дворцом: «Они превратили стену в пыль, и хотя та была очень толстой и прочной, она обвалилась от залпов ужасного устройства».