Вадим Медведев - РАСПАД. Как он назревал в «мировой системе социализма»

Слободан Милошевич привлекал к себе внимание уже давно, когда он был еще секретарем Белградского городского комитета Союза коммунистов. Я понял это из одной ситуации, с которой мне пришлось столкнуться несколькими годами раньше. Оказалось, что хорошо мне знакомый бывший советник-посланник югославского посольства в Москве Бора Милошевич – брат Слободана. Это был тоже сравнительно молодой человек, но опытный, способный дипломат, к тому же видный, богатырского сложения мужчина. Мне говорили, что он по матери черногорец.

Из посольства в Москве он был взят на высокую должность в Международный отдел ЦК СКЮ, а через некоторое время я узнал, что он направлен послом в одну из африканских стран. Информированные люди объясняли это тем, что надо было устранить неловкость, связанную с одновременным пребыванием братьев на высоких партийных постах.

Может быть, это объяснение надуманное, но остается несомненным факт, что Слободан Милошевич имел мощную поддержку и быстро продвигался по пути своей общественно-политической карьеры. С ним связывалось противодействие опасности развала югославской федерации, вокруг него происходила концентрация радикально-традиционалистских сил в югославском обществе, которые проявили себя попытками остановить процесс распада, не останавливаясь перед применением жестких методов борьбы с сепаратистскими тенденциями во имя сохранения югославской федерации при доминирующем влиянии Сербии.

Весьма интересными с точки зрения межнациональных отношений были поездки в Словению, встречи с руководителями этой наиболее развитой и наиболее близкой к Западу республики Югославии. Нашу делегацию разместили в старинном замке – бывшей резиденции Тито «Гора у Краня». В ответ на наше восхищение великолепным убранством замка нам сказали, что у Тито такие резиденции были в каждой республике, а всего их в Югославии насчитывалось около трех десятков.

В Словении и ее столице Любляне мне приходилось бывать и раньше. Весь облик республики говорил о ее принадлежности скорее не к Восточной, а к Западной Европе: ухоженная, благоустроенная земля с прекрасной застройкой, множество костелов оригинальной архитектуры, на горизонте – альпийский пейзаж с заснеженными вершинами. Любляна – небольшой, но уютный, опрятный город с западноевропейским укладом жизни.

Со стороны жителей города, как и повсюду, проявлялось огромное внимание к Горбачеву, к нашему визиту. Не скрывали своего удовлетворения визитом и руководители республики. Они с большим энтузиазмом демонстрировали самостоятельность своих позиций и суждений, самобытность республики, ее принадлежность к Западу. Характерно, что оценки социально- экономической ситуации в Словении строились на сравнении ее показателей не с общеюгославскими, сербскими или даже хорватскими, а с австрийскими, итальянскими – вообще западноевропейскими. И конечно же, вывод делался не в пользу Словении, с явным намеком на то, что самостоятельно, вне федерации, она могла бы добиться значительно большего.

Во время встречи с Горбачевым, точно не припомню – то ли на официальной беседе с советской делегацией, то ли в речи на обеде, председатель Президиума ЦК Союза коммунистов Словении Милан Кучан в развернутом виде изложил свое понимание программы политических и экономических реформ в социалистических странах. Оно воспринималось как явная демонстрация самостоятельности Словении. Дело в том, что Союз коммунистов Югославии, как и КПСС, готовился к партийной конференции, на которой предполагалось рассмотреть все эти вопросы. В центре шла усиленная подготовка к конференции. И подтекст выступления, по-моему, был такой: там, в Белграде, что-то делают, о чем-то спорят, а у нас уже есть своя позиция.

Интересно и то, что содержание программы Кучана было довольно созвучно проводившимся и намечавшимся реформам в Советском Союзе. Нам как бы говорилось: что там будет в Белграде – неважно, а основа для сотрудничества Словении с Советским Союзом есть – вот она.

Впоследствии я встретился с Кучаном на съезде Португальской коммунистической партии и еще раз имел возможность убедиться, что это серьезный политик, но, конечно же, с явным акцентом на национальные интересы Словении.

Во время пребывания в Словении произошел еще один эпизод, который в какой-то мере характерен для обстановки в этой республике. Просматривая республиканскую газету «Дело», я обнаружил статью недружественного содержания о событиях 1968 года в Чехословакии с фотографией демонстрации братиславской молодежи против советского вторжения на фоне советских танков. Такая публикация не могла быть случайной. Я не стал говорить об этом Горбачеву, но обратил внимание Марко Орландича, сопровождавшего нас в Словении, на эту статью. Зачем понадобилось кому-то на фоне такой, можно сказать, восторженной встречи Горбачева публиковать подобный материал? В связи с чем вспомнили об этой неприятной странице, ведь это не какая-то годовщина августовских событий в ЧССР? Трудно поверить, что в Югославии не управляют средствами массовой информации настолько, что не имеют возможности предотвратить появление таких публикаций. Мы знаем это по своей практике. Конечно, и у нас в условиях гласности в газетах появляются те или иные некорректные материалы. Но если мы обращаемся к газетам с просьбой воздержаться от каких-то публикаций, могущих вызвать международное осложнение, то они прислушиваются к ней.

Орландич был смущен, просил из единичного факта не делать выводов, не раз возвращаясь к этому вопросу. Конечно, появление такого рода материалов в газете не отражало преобладавшего в республике общественного мнения и отношения к визиту Горбачева, но, по-видимому, нюансы такого рода в общественных настроениях были.

Общение с Хорватией получилось довольно своеобразным – через Дубровник. Для Горбачева на берегу лучезарной Адриатики была предоставлена престижная резиденция «Ядранка». Там же состоялась встреча с хорватскими руководителями: председателем Президиума Социалистической Республики Хорватии А. Марковичем, председателем Исполнительного веча А. Миловичем. А для заключительных встреч туда прибыли руководители федерации Л. Мойсов и Б. Крунич. Мне показалось, что таким образом было подчеркнуто и особое общеюгославское значение Дубровника – этой подлинной жемчужины Адриатики.

В Дубровнике мне как-то посчастливилось провести несколько дней. Это ни с чем не сравнимое природное и рукотворное чудо. Неповторимое по чистоте и цвету море, лучезарное небо и южное солнце, белокаменная крепость, опоясывающая маленький полуостров с расположенным на нем средневековым городом уникальной архитектуры, любовно охраняемые исторические реликвии. А сколько прелести в разбросанных поблизости скалистых, покрытых лесом островах, с причудливыми очертаниями. И все это на фоне гор, напоминающих чем-то крымские.